Читаем Лекции по истории Японии полностью

Некоторые японские историки в связи с этим считают возможным даже говорить об образовании "ремесленных объединений". Так, например, Мацуока полагает, что такие "бэ" уже "не являлись кровными объединениями в древнем обществе, а составляли профессиональные объединения в нем". (Ук. соч., стр. 1119). С этим, однако, согласиться никак нельзя. Признать существование особых "профессиональных" (т.е. ремесленных в данном случае) объединений, это значит допустить существование в те времена чего-то вроде цехов. Но нам хорошо известно время, когда появились цехи (два): это период Камакура; иначе говоря, цехи формировались не раньше конца XII века. И это вполне понятно, так как никаких условий для появления цехов в эту древнюю эпоху не было. Еще не произошло отделение ремесленного труда от земледельческого. Если в Японии VI-VII веков и были кто-либо, похожие на ремесленников, то это – только иноземцы, корейцы и китайцы. Они действительно могли выступать и выступали как ремесленники, так как в Корее и в Китае эти ремесленники уже существовали. О том, что такие группы были, свидетельствуют рассказы Кодзики и Нихонги о тех стараниях, которые прилагали японские правители той эпохи к получению ремесленников из-за границы. Для захвата ремесленников предпринимались набеги на Корею, в виде ремесленников взималась с побежденных "дань". Достаточно вспомнить, как обрисовываются результаты похода Дзинго. Ремесленники привлекались и более мирным путем. Достаточно вспомнить о деятельности Юряку. Но этим дело и ограничивалось. Среди основного населения Японии самостоятельных ремесленников еще не было. Несомненно, наличие китайцев и корейцев способствовало развитию ремесел и среди японцев, но это не приводило еще к отделению ремесленного труда от земледельческого. Но, с другой стороны, совершенно несомненно, что в земледельческих общинах Японии ремесло существовало, причем в одной местности, в одной общине, в силу разных причин, развивалось одно какое-нибудь ремесло, в другой местности, в другой общине – другое. И вполне вероятно, что дань, которую вначале взимали цари со своих данников, состояла не из продуктов земледелия, а из изделий ремесла. В сельскохозяйственных продуктах царский род не нуждался, в ремесленных же изделиях нуждался и старался получить то, что не изготовлялось в его собственном роде. В известной мере этот порядок сохранился и в дальнейшем – в эпоху новых "бэ", "бэ" – несвободных. Вполне возможно, что от некоторых групп брали изделиями ремесла, почему либо развитого в этих группах. Но это не значит, во-первых, что подобные "ремесленные бэ" только ремеслом и занимались: они занимались, в первую очередь, земледелием, которое давало им пропитание. Это не значит, во-первых, что именно такие "бэ" составляли основную массу несвободных: процесс интенсивного роста мита свидетельствует о том, что правящему классу были нужны в еще большой степени "земледельческие бэ" – "табэ", "работники мотыги" – кува-боро. Упомянутый уже мною Ито Дзохэй считает, что "если Тамадзукурибэ представляли дань именно "тама" (украшения из камня), а не чем-нибудь другим, то это потому, что у них было развито выделывание этих "тама". Но это не означает, что данные "бэ" занимались выделыванием "тама" как особой специальной профессией. Также и Имубэ: "они служили при жертвоприношениях, но это не значит, что они не занимались другим производительным трудом. Как раз наоборот. Занятием всех этих "бэ" было прежде всего земледелие и только в виде добавочного труда они выделывали "тама" или служили при жертвоприношениях". (Ук. Соч., стр. 130). О том же говорит и Цуда Сокити в своей работе "Изучение древней Истории Японии". (Ниппон дзёдайси Кэнкю): "слово "бэ" употреблялось, по-видимому, в двух значениях: словом, "бэ" назывались группы, находящиеся под управлением томо-но мияцуко и исполняющие непосредственно для императорского двора какую-нибудь работу или что-нибудь для него изготовляющие, а также группы, принадлежащие самим томо-но мияцуко, т.е. земледельцы, вносящие им налоги. Пример образования "бэ" во втором значении, то есть бэ-земледельцев, можно легко усмотреть в подворных налоговых книгах" (Ук. соч., стр. 485). Таким образом, ясно, что основную массу "бэ" составляли табэ-земледепашцы.

Само слово "табэ" впервые встречается в Кодзики в описании царствования Кэйко, но само явление возникло безусловно раньше. Как я уже упомянул, в царствование Суйнин впервые появляется слово "миякэ". Но если в это время появляется "контора-амбар", куда свозится зерно с "царских полей" (мита), то значит эти поля уже существуют, существуют и те, кто на них работает. Правда, это положение может быть принято с некоторыми оговорками, о которых я скажу дальше: но во всяком случае существование "миякэ" прежде всего связано с существованием табэ.

Перейти на страницу:

Похожие книги

1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

В представленной книге крушение Российской империи и ее последнего царя впервые показано не с точки зрения политиков, писателей, революционеров, дипломатов, генералов и других образованных людей, которых в стране было меньшинство, а через призму народного, обывательского восприятия. На основе многочисленных архивных документов, журналистских материалов, хроник судебных процессов, воспоминаний, писем, газетной хроники и других источников в работе приведен анализ революции как явления, выросшего из самого мировосприятия российского общества и выражавшего его истинные побудительные мотивы.Кроме того, авторы книги дают свой ответ на несколько важнейших вопросов. В частности, когда поезд российской истории перешел на революционные рельсы? Правда ли, что в период между войнами Россия богатела и процветала? Почему единение царя с народом в августе 1914 года так быстро сменилось лютой ненавистью народа к монархии? Какую роль в революции сыграла водка? Могла ли страна в 1917 году продолжать войну? Какова была истинная роль большевиков и почему к власти в итоге пришли не депутаты, фактически свергнувшие царя, не военные, не олигархи, а именно революционеры (что в действительности случается очень редко)? Существовала ли реальная альтернатива революции в сознании общества? И когда, собственно, в России началась Гражданская война?

Дмитрий Владимирович Зубов , Дмитрий Михайлович Дегтев , Дмитрий Михайлович Дёгтев

Документальная литература / История / Образование и наука
1812. Всё было не так!
1812. Всё было не так!

«Нигде так не врут, как на войне…» – история Наполеонова нашествия еще раз подтвердила эту старую истину: ни одна другая трагедия не была настолько мифологизирована, приукрашена, переписана набело, как Отечественная война 1812 года. Можно ли вообще величать ее Отечественной? Было ли нападение Бонапарта «вероломным», как пыталась доказать наша пропаганда? Собирался ли он «завоевать» и «поработить» Россию – и почему его столь часто встречали как освободителя? Есть ли основания считать Бородинское сражение не то что победой, но хотя бы «ничьей» и почему в обороне на укрепленных позициях мы потеряли гораздо больше людей, чем атакующие французы, хотя, по всем законам войны, должно быть наоборот? Кто на самом деле сжег Москву и стоит ли верить рассказам о французских «грабежах», «бесчинствах» и «зверствах»? Против кого была обращена «дубина народной войны» и кому принадлежат лавры лучших партизан Европы? Правда ли, что русская армия «сломала хребет» Наполеону, и по чьей вине он вырвался из смертельного капкана на Березине, затянув войну еще на полтора долгих и кровавых года? Отвечая на самые «неудобные», запретные и скандальные вопросы, эта сенсационная книга убедительно доказывает: ВСЁ БЫЛО НЕ ТАК!

Георгий Суданов

Военное дело / История / Политика / Образование и наука
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное