Лекции по истории русской философии

Верховное значение права определялось «аристократической» природой государства. Согласно воззрениям Ильина, право упрочивало незыблемость «ранга», иерархии. В этом отношении он был солидарен с Бердяевым и Франком. В правовом государстве, на его взгляд, нельзя мириться «со всяким восхождением к власти», ибо «власть фактически не может и не должна осуществляться всем народом сообща или в одинаковой степени». Вполне допустима и оправдана борьба за власть, но только при условии, если она сохраняет свою «политическую природу», т. е. способствует укреплению иерархии, а не разрушению ее. Исходя из этого, Ильин формулировал так называемые «аксиомы власти»: во-первых, «государственная власть не может принадлежать никому помимо правового полномочия»; во-вторых, она должна быть «едина» в пределах каждого политического союза и «осуществляться лучшими людьми, удовлетворяющими этическому и политическому цензу»[34]; наконец, в-третьих, ее деятельность должна характеризоваться преимущественно «распределяющей справедливостью», от которой «она имеет право и обязанность отступить… тогда и только тогда, когда этого требует поддержание национально-духовного и государственного бытия народа». В реальном воплощении эти аксиомы сильной власти приводили к монархии, с которой Ильин связывал «грядущую судьбу» российской посткоммунистической государственности.

Философ не скрывал своего отрицательного отношения к идее введения демократии в России. На этом, по его мнению, могут настаивать либо «неосведомленные и лукавые иностранцы», либо «бывшие российские граждане, ищущие ныне разложения и погубления России». Он не был противником демократии вообще; однако считал бессмысленным и опасным переходить к демократической форме правления, не имея к тому ни «исторического навыка», ни «культуры правосознания», исключительно «во имя доктрины». Лишь в особых случаях удается с самого начала обойтись без «сильной власти». Это когда государство незначительно по своей территории и населению, когда в нем нет резких бытовых, языковых и климатических различий, словом, когда «проще национальная, культурная, хозяйственная и международная проблематика страны». Поскольку Россия по всем этим моментам имеет прямо противоположное содержание, то она может возродиться только как «сильная, эмансипированная от заговорщических партий, сверхсословная и сверхклассовая власть». Власть же слабая, т. е., собственно, демократическая, эгалитарная «не поведет Россию, а развалит и погубит ее», ввергнет в коррупцию, безобразную смуту, гражданскую войну. Ильин принципиально отличал «сильную власть» от тоталитарной, деспотической, вроде утвердившейся под видом коммунизма власти большевиков. Сильная власть, или монархия, не сводится к жесткой централизации: она самодержавна, но не деспотична. Отличительная черта «новой монархии» — «сильный центр, децентрализирующий все, что возможно децентрализировать без опасности для единства России». Все государственные дела окажутся разделенными на две категории: центрально-всероссийские, верховные и местно-автономные, низовые. Ильин, подобно Тихомирову, был абсолютно убежден, что монархия совместима с общественным самоуправлением, если между ними не будет никаких парламентарных, демократических ограждений.

б) Нечто вроде харизматического варианта неомонархизма создал П.А. Флоренский (1882–1937), видный богослов и философ, чья жизнь трагически оборвалась в советском Гулаге. Самое парадоксальное состояло в том, что он никогда особенно не интересовался вопросами политики и идеологии. Даже «в то время, когда вся страна бредила революцией, и в церковных кругах одна за другою возникали, хотя и эфемерные, церковно-политические организации, о. Павел оставался им чужд, — по равнодушию ли своему вообще к земному устроению, или же потому, что голос вечности вообще звучал для него сильнее зовов временности» [С.Я. Булгаков]. Однако едва ли не последней работой Флоренского стал именно политологический трактат «Предполагаемое государственное устройство в будущем» (1933), целиком посвященный проблемам преобразования СССР в единое «самозамкнутое» государство.