Лекции по холокосту

22 июля 1992 года, на одном таком процессе в Мюнхене, я столкнулся с адвокатом защиты Клаусом Гёбелем, который вкратце проинструктировал меня по поводу моих появлений в суде в качестве свидетеля-эксперта. Он сообщил, что у меня нет и не будет никаких шансов представить в суде собранные доказательства на тему холокоста. Он сказал это после краткой беседы с судьёй, который должен был судить его клиента. Этот судья сообщил Гёбелю, что он, судья, получил сверху инструкции отклонять все доказательства, которые могут посеять сомнения по поводу холокоста.

Мой личный опыт хорошо вписывается во всё это. Как-то раз один судья не знал, как ему реагировать на присутствие свидетеля-эксперта — то есть меня — непосредственно в зале суда. После того, как было подано ходатайство о предоставлении мне слова, судья впал в панику. Он объявил перерыв в заседании, выбежал из зала суда и, как позже мне поведал один зритель, проследовавший за судьёй, сделал телефонный звонок с кодом 0228. Это код Бонна, тогдашней столицы ФРГ. Рассказывать, что было дальше, думаю, нет необходимости.

С: Похоже, он получил указания сверху, что не очень-то вписывается в образ независимой судебной власти.

Р: Это уж точно! Судебная система Германии, к сожалению, не является независимой, что хорошо видно на примере судей Райнера Орлета, Вольфганга Мюллера и Эльке Фолькертса. В 1994 году эти трое судей из Мангейма приговорили бывшего лидера Национал-демократической партии Германии (NPD) Гюнтера Деккерта к одному году теремного заключения условно. Деккерт был осуждён за то, что 10 ноября 1991 года он переводил речь американского инженера Фреда Лёйхтера по поводу его экспертного доклада; при этом Деккерт жестами и выбором слов высказывал своё одобрение работой, проделанной Лёйхтером. Ну а поскольку Лёйхтер в своём экспертном докладе отрицал холокост, его переводчик тоже был виновен в этом «преступлении». Райнер Орлет — судья, ответственный за составление письменного приговора, — допустил серьёзную «ошибку» при приведении обстоятельств, смягчающих вину подсудимого, написав следующее: «...Можно предположить, что подсудимый преследовал законные интересы, пытаясь снять с Г ермании требования, которые до сих пор, по прошествии почти полувека, предъявляют к ней из-за холокоста. Однако при этом он сильно превысил допустимые средства (ср.: Dreher/Tröndle, там же, § 193 Rdn. 8)»[1361].

С: А можно ли вообще считать снятие требований с Германии преследованием законных интересов?

Р: Если брать в качества руководства принципы правового государства, то да, конечно. Согласно этим принципам, заявления о коллективной вине являются недопустимыми. Но какую картину мы наблюдаем в Г ермании: дети, внуки и даже правнуки несут ответственность за то, что якобы совершили их отцы, деды и прадеды, большинство из которых уже давно умерло.

В этой связи Орлет привёл и другие смягчающие вину обстоятельства: «...Этот поступок был вызван его [Деккерта] желанием укрепить сопротивление немецкого народа перед еврейскими требованиями, вытекающими из холокоста. Было также подчёркнуто, что Германия до сих пор, почти через 50 лет после окончания войны, вынуждена выполнять далеко идущие требования (политические, моральные и финансовые) из-за имевшего место преследования евреев, в то время как массовые убийцы из других стран никак не искупают свою вину, и это — с политической точки зрения подсудимого — является для немецкого народа тяжёлой ношей».

С: В этом он прав, но только если вы скажете это в Германии, вы наживёте себе немало врагов.

Р: Это уж точно. В глазах почти всех немецких политиков и СМИ подобного рода комментарии — сущая ересь, за которую надо сажать!

Далее Орлет обосновывает вынесение условного приговора: «Можно не сомневаться, что подсудимый примет к сведению этот приговор и в будущем не повторит своего преступления. Подсудимый произвёл хорошее впечатление. У него сильный характер; он — ответственный человек с чёткими принципами. Его политические убеждения дороги его сердцу, и он тратит немало времени и энергии на их отстаивание».

В приговоре говорилось также, что Деккерт —

«высокоинтеллектуальный человек». Затем суд совершил «непростительный грех», сочтя, что образ мыслей Деккерта не является преступлением: «То, что подсудимый продолжает объявлять себя приверженцем ревизионизма и что он, по всей вероятности, продолжить так поступать, не может повлечь за собой оправданную критику; в этом образе мышления нет ничего предосудительного».

С: Ну, у большинства немецких судей по этому поводу другое мнение.

Р: Вы правы, но судья при вынесении решения должен смотреть не на то, что думает большинство, а на то, что правильно и что законно. С каких это пор в стране, называющей себя правовой демократией, определённые исторические мнения считаются противозаконными?