Лекции по культурологии

Казённость и искусственность власти в России ярко проявлялись в культуре светского общества, которое в образах немецкой или французской культуры видело примеры для подражания. Власть, пытавшаяся переделать на немецкий или французский лад не только собственные манеры, но и манеры своих подданных, не могла восприниматься как своя власть. По крайней мере, со времен Петра I границы Российской империи проходили не только между империей и другими странами, но ещё и между народом и властью. Не удивительно, что насаждавшаяся властью культура воспринималась в народе как что-то заграничное и искусственное. Культура на Руси ещё и до XVII в. отождествлялась с искусством, т.е. с чем-то ненастоящим, мнимым, но пробуждающим интерес и отвлекающим от повседневных забот.121 После петровских реформ многое в русской жизни стало искусственным. Сословное деление общества, бюрократический аппарат, администрирование, многочисленные инструкции – всё это должно было бы служить общему подъёму социальной культуры, но в действительности усиливало лишь недоверие к культуре вообще. Такое недоверие к ней как к чему-то искусственному, без чего в принципе можно в жизни обойтись, наблюдается в обществе и сегодня. Прежде всего недоверием к культуре объясняется тот факт, что её развитие не является первоочередной заботой ни правительства, ни рядовых граждан России. Но это недоверие выражается чаще всего по отношению к своей, отечественной культуре, которая оценивается заведомо ниже западной. До XVIII в. положение было иным, эталоном считалась византийская культура, но со времен Петра I знаки плюс и минус поменялись местами. И восточная, и западная ориентации российской культуры носили совершенно искусственный характер и лишь препятствовали созреванию своего, самобытного культурного образа. Отсутствие определённости в культуре вызывает необходимость всё время оценивать, сопоставлять, сравнивать различные явления друг с другом, а не с традициями или идеалами, которые значительно облегчают сам процесс оценивания. Интересно, что это выражается даже в составе слов русского языка. По подсчётам специалистов, свыше сорока процентов русской лексики носит оценочный характер, а в любом другом языке – не больше пятнадцати.122 Язык свидетельствует о неопределённости не только в культуре, но и в человеке. С неопределённостью связаны и вечные поиски правды, которые так характерны для русской культуры. Правдой русский человек интересовался больше, чем собственными правами, но за его поисками правды всегда скрывались опасения быть обманутым в искусственном мире русской культуры и государственности. Опасения, которые не предохраняли его от обманов, от увлечения видимостью, иллюзией.

Дух и идея русской культуры

Внутренняя неопределённость побуждала русского человека искать что-то определённое и устойчивое во внешнем мире. В русской культуре особое место занимает природа, причём природа нетронутая, естественная, не испытавшая прикосновения культуры. Такая природа казалась тем немногим в окружающем мире, что не обманет и не подведёт. Ещё почитались государство и твёрдая власть. Не в силу какой-то особой любви и уважения, а потому что в государстве и власти виделась основа, помогающая человеку определиться внутренне. Государство – это держава, оно представлялось внешним держателем и незыблемой основой жизни. Н.М. Карамзин, несомненно знавший историю русского народа и его культуры, писал Александру I в связи с намерениям императора освободить Польшу, с чем русский историк был решительно не согласен: «Наполеон мог завоевать Россию; но Вы, хотя и Самодержец, не могли договором уступить ему ни одной хижины Русской. Таков наш характер и дух государственный».123 Похожее мнение можно встретить и у современных авторов: «Вот, собственно, ключ к пресловутой русской загадке. Он кроется в особом отношении русского народа к своему государству, в безусловном служении ему».124