Лекции по культурологии

Его взгляды разделял и развивал Нестор, монах того же монастыря, автор первой редакции «Повести временных лет». С идеями Печёрского игумена Нестор был несомненно знаком, у него есть труд «Житие Феодосия Печёрского». К идее единоверия он пришёл от более общей идеи единства и богоизбранности славянского народа. Он убеждал читателей, что апостол Павел был учителем для славян, а поскольку Русь – это тоже славяне, следовательно, апостол Павел является учителем и для русского народа. По Нестору, история управляется и направляется Богом, и те, кто преступает церковные заповеди, пусть это даже целые народы, будут наказаны. Несчастья Руси – это кара за «зловерье» и «лукавство» правителей, но тем самым Русь приводится к «истине». Так, Святополк, сын Владимира, хотел убить всех братьев, чтобы владеть Русью одному, но был разгромлен Ярославом и в результате провёл остаток жизни в одиночестве и болезнях. Урок здесь был для Нестора очевиден: окаянного Святополка погубило стремление к единовластию. Не менее очевидным был для него и вывод: удельная система княжества является богоустановленной формой правления на Руси, она идёт от сыновей ветхозаветного Ноя, разделивших между собой землю. Удельность светская может быть уравновешена на Руси единоверием. Единой должна быть власть церкви, а не княжеская власть.

Три силы

Идее славянского единства, которую настойчиво развивал Нестор, совсем не соответствовала историческая действительность его времени. Славяне были разобщены, и значительная часть их была порабощена. Западные славяне находились под влиянием католической церкви. Нестор настаивал на господстве православия, видя причину разобщённости в отходе от истинной веры. Как и Феодосий Печёрский, он сводил социальный процесс к действию двух сил – церковной и светской властей. Народ в летописях упоминался лишь в связи с антифеодальными выступлениями. Он воспринимался как неопределённая и угрожающая, но не равноправная с церковной и светской властями сила. Три силы – церковь, княжеская власть и народ – оставались разобщёнными в культуре Древней Руси. Необходимость их единства не была понята летописцами, что наложило отпечаток на понимание и развитие русской культуры. Ей всё время недоставало третьей силы, которая созревала как бы в стороне от общего направления развития русской культуры. С этим связаны ощущения, что русская культура всё ещё не проявила себя, что она всё время в пути, в будущем, а не в настоящем. Но данное положение нe способствовало решению проблем культуры. В одной из книг по истории русской культуры читаем: «Больным вопросом для школ XVIII в. было отсутствие учителей».116 Но эта же проблема перешла и в XIX в., мало что изменилось и сегодня. Иного и не могло быть на Руси при отсутствии университетов и высшего школьного образования, что влекло за собой отставание в развитии науки и философии.117

Трудности в вопросе определения характера русской культуры

Из-за традиционной нерешённости каких-то проблем можно было бы, следуя классификации К. Леви-Строса, отнести древнерусскую культуру к «холодной». Но такое заключение поверхностно, не выражает сути вещей, поскольку при ближайшем рассмотрении можно заметить, что идеология, а именно она должна быть достаточно развитой в «холодной» культуре, в Древней Руси была весьма расплывчатой и двойственной.

В последующей истории России самые яркие страницы связаны с ломкой традиций, и вообще российской государственности была присуща антитрадиционность: традиции если и сохранялись, то на уровне семейно-бытовом и общинном. Но данный уровень (и связанная с ним культура повседневной жизни людей) всегда воспринимался на Руси как что-то второстепенное, хотя именно на этом уровне закладываются основы культурного развития человека.

Монологичность древнерусской культуры