Лекции по пастырскому богословию

"Итак, все, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте; по делам же их не поступайте: ибо они говорят, и не делают" (ст. 3). Желая предохранить народ от пороков, какими страдают пастыри иудейского народа, Спаситель запрещает брать с них пример. "Что может быть несчастнее того учителя, — говорит святитель Иоанн Златоуст, — коего ученики тем только и спасаются, что не смотрят на его жизнь"[99]. Слово "все" (так как в других местах Господь явно обличает книжников и фарисеев в неправильном толковании закона — ср. напр. Мф. 15, 1–6 и ту же речь ниже) здесь нужно ограничить понятием: что только сообразно с законом (окончательная отмена которого последовала позднее) и разуметь под этим словом, согласно с Златоустом, "предписания, служащие к исправлению нравов, улучшению образа жизни, согласной с правилами Нового Завета"[100], т. е. преимущественно нравственное учение книжников и фарисеев, как об этом отчасти можно заключать и по связи речи. В приложении же к пастырской деятельности в Церкви Христовой это все нужно оставить без всякого ограничения.

Христианский пастырь есть законный представитель законной власти в Церкви, и уже по одному этому лицо авторитетное. Пасомые должны внимать каждому его слову и не вправе сами собою отвергать это слово, каково бы оно ни было, пока пастырь законно пользуется своими правами: это может сделать лишь власть церковная, а не тот или другой член Церкви в частности. Но вся сила слов Спасителя заключается собственно не в этой половине стиха, а в следующей. Если книжники и фарисеи иногда и учили правильно, чему нужно было следовать народу, то сами не поступали по этому учению, допуская, таким образом, разлад между словом своим и делом. Такой же разлад может быть и у христианского пастыря. Так вместе с положительною заповедью для пасомых здесь косвенно обличаются пастыри, говорящие одно, а делающие другое.

Пастыри, имея обязанность учительства, должны в самой жизни своей воплощать преподаваемое ими учение, должны являться творцами закона прежде других. "И всякий преступник, — говорит св. Иоанн Златоуст, — достоин обвинения, тем более тот, кто имеет власть учить. Таковый заслуживает вдвое и втрое более осуждения, во-первых, потому, что преступает закон; во-вторых, потому, что, имея обязанность исправлять других, сам хромлет и подвергает себя большему наказанию по важности своего сана, и в-третьих, потому, что он, как учитель, сильнее увлекает других к пороку своим худым примером".

"Связывают бремена тяжелые и неудобоносимые и возлагают на плечи людям, а сами не хотят и перстом двинуть их" (ст. 4).

Вот одно из проявлений фарисейского слова, не сопровождавшегося делом. Под "бременем" здесь, прежде всего, разумеется совокупность разнообразных и многочисленных предписаний закона Моисеева, ига, которого, как выразился апостол, "не могли понести ни отцы наши, ни мы" (Деян. 15, 10). Но при этом же можно разуметь еще и так называемые предания старцев, которые, как сетью, до мелочей опутывали всю жизнь еврея, несшего и без того тяжелое иго закона.

Так обличаются Спасителем, во-первых, те пастыри, которые непомерно строги в своих требованиях к пасомым (ригористы), которые забывают о человеческой слабости и о том, что истинно христианская жизнь есть высокий идеал совершенства, которого нельзя достигнуть сразу. Пастырь христианский должен помнить, что всей жизни человеческой недостаточно для достижения этого и потому должен устроить дело нравственного усовершенствования своих пасомых постепенно, сообразуясь с их силами и положением, последовательно возводя их от низшего к высшему. Нельзя, например, требовать от неподготовленных людей умной, духовной молитвы, когда они часто не умеют как должно совершать и обычные повседневные утренние и вечерние молитвы и т. п.

Обличаются здесь, во-вторых, и те пастыри, которые обременяют совесть людей многочисленными правилами человеческими или учат их лишь букве, а не духу закона, забывая, что буква убивает и только дух животворит. Но, главным образом, в этих словах заключается обличение всех пастырей, которые лишь предъявляют требования своим прихожанам, сами же не хотят помочь им в несении возлагаемого на них бремени. Помощь же эта должна выражаться и в примере собственной жизни пастыря, "ибо, — по выражению блаженного Феофилакта, — когда учащий не только учит, но и делает, то он вместе с учащимся несет бремя и вместе с ним трудится, но когда он возлагает на меня тяжкое бремя, а сам ничего не делает, то он более обременяет меня, показывая своим бездействием невозможность исполнить то, чему учит". Помощь эта должна выражаться и в разъяснении самого духа учения Христа, при проникновении которым всякое иго Христово будет благо и бремя легко.

"Все же дела свои делают с тем, чтобы видели их люди; расширяют хранилища свои и увеличивают воскрылия одежд своих" (ст. 5).