Лекции

Но если мы откроем Библию, мы там увидим — Апостол Павел говорит: если мы откроем Библию, мы там увидим — Апостол Павел говорит: »Я знаю, в Кого уверовал». Вот фраза, из‑за которой должен был бы подать в отставку любой преподаватель научного атеизма, который читает лекцию о том, что вера — это недостаток знания, люди веруют оттого, что им знаний не хватает… Вот Апостол Павел говорит: »Я знаю, в Кого уверовал». Что это за антиномическое сочетание? Почему же мы верим, а не просто знаем? Я знаю, в Кого уверовал». Вот фраза, из‑за которой должен был бы подать в отставку любой преподаватель научного атеизма, который читает лекцию о том, что вера — это недостаток знания, люди веруют оттого, что им знаний не хватает… Вот Апостол Павел говорит: если мы откроем Библию, мы там увидим — Апостол Павел говорит: если мы откроем Библию, мы там увидим — Апостол Павел говорит: »Я знаю, в Кого уверовал». Вот фраза, из‑за которой должен был бы подать в отставку любой преподаватель научного атеизма, который читает лекцию о том, что вера — это недостаток знания, люди веруют оттого, что им знаний не хватает… Вот Апостол Павел говорит: »Я знаю, в Кого уверовал». Что это за антиномическое сочетание? Почему же мы верим, а не просто знаем? Я знаю, в Кого уверовал». Вот фраза, из‑за которой должен был бы подать в отставку любой преподаватель научного атеизма, который читает лекцию о том, что вера — это недостаток знания, люди веруют оттого, что им знаний не хватает… Вот Апостол Павел говорит: »Я знаю, в Кого уверовал». Что это за антиномическое сочетание? Почему же мы верим, а не просто знаем? Я знаю, в Кого уверовал». Что это за антиномическое сочетание? Почему же мы верим, а не просто знаем?

Для начала обратимся вновь к гносеологии. Давайте сопоставим, как работает учёный и как идёт путь духовного познания просто человека. Любой акт научного познания состоит из трёх основных частей: это объект познания (то, что я познаю), субъект познания (это я сам — тот, кто познаёт) и инструмент познания (с помощью чего я познаю: это может быть мой язык, моя математическая модель, моё тело, телескоп, микроскоп, синхрофазотрон и так далее). Что я делаю? В классической новоевропейской науке я беру объект и заставляю его повернуться ко мне такой стороной, которая меня интересует: я с пристрастием допрашиваю природу.

Галилео Галилей — основоположник новоевропейской науки — неслучайно говорил: лилео Галилей — основоположник новоевропейской науки — неслучайно говорил: »Эксперимент — это «испанские сапоги», в которые я зажимаю природу, чтобы заставить её дать нужный мне ответ»…Эксперимент — это «испанские сапоги», в которые я зажимаю природу, чтобы заставить её дать нужный мне ответ»…

У нас уже 5 лет проходят регулярные встречи богословов, философов и физиков в Дубне, в ядерном центре. Года три назад нас повезли в сам ядерный центр из Дома учёных, и мы немножко видели сам этот синхрофазотрон. И вот физик, который нас водит, очень точно пояснил, чем они тут занимаются. Он говорит: нас уже 5 лет проходят регулярные встречи богословов, философов и физиков в Дубне, в ядерном центре. Года три назад нас повезли в сам ядерный центр из Дома учёных, и мы немножко видели сам этот синхрофазотрон. И вот физик, который нас водит, очень точно пояснил, чем они тут занимаются. Он говорит: »Представьте себе вот такой вот зал и в конце этого зала — вот здесь — мы вешаем швейцарские часы. Потом отходим в тот конец зала, берём крупнокалиберный пулемёт и расстреливаем эти часы из пулемёта. Затем мы подходим, собираем ошмётки и по ним пробуем составить представление: что это такое было, как работало и зачем?». Представьте себе вот такой вот зал и в конце этого зала — вот здесь — мы вешаем швейцарские часы. Потом отходим в тот конец зала, берём крупнокалиберный пулемёт и расстреливаем эти часы из пулемёта. Затем мы подходим, собираем ошмётки и по ним пробуем составить представление: что это такое было, как работало и зачем?».

Если вы помните даже школьный курс физики, то, действительно, берётся, скажем, плата с расщепляемыми материалами, бомбардируется тяжёлыми частицами — соответственно, элементы эти разлетаются, по камере Вильсона пробуем определить, как летели осколочки и что они такое были? Затем говорим — вот, знаете ли, мы такое обнаружили.