Лекции

Но… давайте продолжим это сопоставление. Жизнь человечка у нас на земле во многом зависит от того, как его вынашивала мать: не пила ли она каких‑нибудь вредных лекарств, не употребляла ли она алкоголь во время беременности, а, может, над ней надругались (муж или кто‑то другой бил её, избивал…) во время её беременности. И в таком случае может статься, что ребёнок родится больным и вся его жизнь предстоящая будет тяжёлой…

Так вот… каждый из нас беремен — душа каждого из нас беременна новой жизнью. Мы рождаем в себе человека. Апостол Пётр называет это «сокровенный сердца человек». Апостол Павел это называет «внутренний человек»: мы вынашиваем в себе нашу душу. И если мы при этом будем потреблять какую‑то негативную информацию из внешнего мира, если мы при этом сами в себе будем продуцировать негативные чувства (ненависть, раздражительность, безлюбовность), если мы, в конце концов, не будем кормить свою душу добрым хлебом, она родится выкидышем — в вечность она войдёт недоношенной, не выкормленной…

Душе нужен свой хлеб. У Александра Солженицына в конце 60–х годов был замечательный крохотный рассказ. Просто зарисовка: раннее утро, берег реки, солнышко едва показалось над лесом, на берег выбегает полтора десятка человек, которые поворачиваются лицом к солнцу, воздевают руки, потом падают вниз — и так десять раз подряд. Не думайте, они не молятся — они делают зарядку. И дальше говорит: «Вы знаете, когда человек современный десять минут в день заботится о своём теле и служит своему телу, все считают, что это нормально. Но если кто‑нибудь узнает, что этот человек десять минут с утра молится и заботится о своей душе, все сочтут его сумасшедшим…».

Так вот… душе нужен свой хлеб. И хлеб добрый. Не опилки оккультизма, а добрый евангельский хлеб. И если она этого хлеба не получает, она рождается какой‑то скукоженой — она изуродована уже здесь, и свою изуродованность она переносит и дальше.

Естественный вопрос: что происходит с человеком после смерти, когда он исходит из тела? Вы знаете, я сейчас скажу такую странную вещь: с точки зрения православного богословия, никакого ада нет. Рая — тоже. А нет — по простым довольно причинам, вполне библейского характера. Рая нет, потому что рай был разрушен грехопадением Адама. Ада нет, потому что ад был уничтожен воскрешением Христа. Поэтому, с точки зрения строгой буквы православного богословия, человек, человеческая душа после смерти тела, расставания с телом, находится в состоянии предначинания вечного блаженства или предначинания вечных мук. Преподобный Ефрем Сирин однажды удивительно образно это выражает так: «Души праведников сидят около оград райского сада, не дерзая туда войти, потому что они ожидают воскресения своих любимых тел». Вот пока тело не вернулось, человека нет — это очень важная интуиция христианства: душа без тела это не человек. Был такой великий христианский подвижник и первый христианский философ, который говорит так: «Тех, которые считают, что души после смерти попадают в рай, вы за христиан не считайте. Почему? А потому что человек есть единство души и тела. И душа без тела называется не «человек», а «душа человека», а тело без души не называется человеком, а телом человека. А человек целостен — един». И в христианском понимании тело человека не есть случайная одежда, которую можно поменять, когда износилась. Нет, человек целостен — он един, и тело оказывает влияние на душу, и душа по–своему взращивает себе тело. Так вот, пока душа с телом разделены, с душой ничего происходить не может серьёзного.

Здесь надо несколько слов будет сказать об одной неожиданной мысли, характерной для православной антропологии — православного понимания человека. Я немножко поясню.