Лелейская гора

Знаменосец Гривич оказался прав: на наши поиски кинуты свежие соединения, прибывающие сюда из других мест. Под казарму отведена школа - в нее натаскали ржаной соломы для спанья, собрали по селу лампы, дабы гости не заскучали в темноте. К двум оккупантам прибавился еще и третий. Когда-то было принято решение возложить все расходы по содержанию армии на партизанские семьи; потом было сделано некоторое послабление, и с них стали брать овец и коров, с тем чтобы «летучие отряды» трижды в неделю могли жрать мясо. Уже известно, кто сколько мяса должен сдать; Иву и Луку в знак некоей особой привилегии вообще освободили от налога. Основная тяжесть пала на Шапку Неждановичей и Дедичей - вопиющая несправедливость! И, не желая даже издали наблюдать за этим произволом, мы с Якшей подались через Головоломку к северу. Высокие горные пики, чьи контуры, подобно бледным призракам или облакам, едва угадывались за линией горизонта, теперь надвинулись на нас со всех сторон. С любопытством вглядываясь в незнакомые очертания вершин, я сравниваю их с гигантским орлом, распростершим бурые крылья. Я зажмуриваюсь и, внезапно открыв глаза, ловлю полет гор, и в этот миг постигаю сущность нашей планеты, в припадке отчаяния взвившейся на дыбы, пытаясь вырваться из пустоты и одиночества.

Пока мы преодолевали последний перевал, за которым, казалось, не было ничего, кроме неба, перед нами, заслонив плечами мир, неожиданно выросла гора. Длинная и нелепая, она скорее напоминала страшную стену, возведенную здесь, чтобы скрыть от взоров смертных тайны, которые им недозволено знать. Поразительная линия ее хребта - ровная, чудовищно ровная - была, казалось, проложена кем-то по веревке. Под стеной на откосах среди зеленых пятен горного кустарника белели выходы солончаков, напоминавшие груды раздробленных костей и извести, местами посеревшей, местами окрашенной примесью красной глины и словно бы замешанной на живой крови. Все это наводило меня на мысль, что когда-то по этим бескрайним просторам бродило неведомое существо, неизмеримо более могущественное и еще более несчастное, чем человек, и со скуки задумало построить мост до неба; испробовав для своей постройки все материалы и секреты, известные на земле, оно оставило нам в наследство свое безумное сооружение, напоминающее о тщетности наших усилий возвыситься над собой.

От этой страшной предупреждающей горы нас отделяла пропасть, подобно страшному рву, опоясавшая обручем стену. Ни дна, ни воды, ни даже отблеска воды не видно в глубине, и над этой бездонной пучиной прямо под нами в венце соснового стройного бора висел зеленый балкон травянистого выступа. Я замер на месте и протер глаза: где, когда, во сне или наяву, впервые возникло передо мной это видение? Да, это было еще в те времена, когда я верил тайком, что где-то на земле сохранился еще кусочек бывшего рая. Он рисовался мне именно таким - повисшим над бездной, с соснами, травой, сверкающими скалами, у подножия которых бежит поток, втекая в озерцо с водой, прозрачной до самого дна. Я с грустью заметил, что рай этот уже занят. Трава скошена, сено сложено в копны, мои собратья люди и тут опередили меня. Видны тропинки и ограды, делянка картошки, какие-то посевы, загоны, хижины, сеновал с дверью на крыше и домик с окнами. Перед домом расчищенный от травы двор со скамейками, поджидающими гостей. Кто-то тут живет - да еще как славно живет! - не обращая внимания на кровопролитную схватку мирового человечества с фашизмом.

- Смотри-ка, тут какой-то крепкий хозяин обосновался, - сказал я.

- Единоличник. Ишь как обособился.

- Только позавидовать можно.

- Хорошего мало, и завидовать нечему. Да ты его знал когда-то, может, вы еще и приятели с ним.

- Рассказывай сказки. Какие еще приятели?

- Так ведь, это тот самый тип, который взялся нас вывести, а потом струхнул и пытался смыться.

- Так, значит, это Вранович. А это что ж, его усадьба?

Якша кивнул головой.

- Чудесное местечко он себе выбрал - на него похоже. И как это я сразу не догадался?