Лёлины рассказы

Первый класс. Девочки задают друг другу один и тот же вопрос: «Кого из мальчиков ты любишь?» Всегда следует один и тот же ответ, поэтому вопрос упрощается: «Кого из Сов (Сова – это фамилия двух братьев, Саши и Олега) ты больше любишь?» Получив ответ, задающая девочка радостно восклицает: «Я тоже люблю Олега». Становится сразу как-то теплее: ты обретаешь единомышленницу: она тебя понимает. Итак, я тоже была влюблена в красавца Олега, который, впрочем, ни одну из девочек не удостаивал особым вниманием.

Однажды наша учительница Нина Капитоновна сказала, что все мы должны защищать природу, стать юными натуралистами – юннатами. Она раздала нам маленькие зелёные книжечки, для того чтобы мы раз в месяц туда вклеивали марки (там были места для этих марок). А марки надо покупать, каждая стоит две копейки. И таким образом мы сделаемся защитниками леса. Нина Капитоновна сказала: «Ребята, сдаём по две копейки!» У Олега не оказалось двух копеек, и он сказал об этом учительнице. Она обратилась к классу: «Дети, кто может занять Олегу две копейки?» Я сидела как раз за Олегом и протянула ему две копейки.

Придя домой, я рассказала всё родителям. «Лёля, – сказал отец, – если ты когда-нибудь займёшь человеку две копейки, надо обязательно их отдать. Копейка рубль бережёт. Надо быть честным человеком (в моей семье уважительно относились к деньгам)». Мне очень нравился Олег, и я была уверена в его честности, но … проходили дни, месяцы, годы (мы уже перешли в четвёртый класс), а Олег и не думал возвращать мне две копейки. Может, он забыл о них? Всё это время я смотрела на него укоризненно, стремясь хотя бы взглядом воззвать к совести. Однажды я сказала отцу: «Папа, помнишь, когда я была в первом классе, я заняла Олегу две копейки на марку, прошло столько лет, а он до сих пор не отдал». «Лёля, – ответил отец, – есть такая пословица: лучше поздно, чем никогда. Если ты когда-нибудь будешь должна человеку и даже пусть пройдёт немало лет, всё равно твоя задача – отдать свой долг. Надо быть честным человеком».

Наконец терпение моё иссякло! Олег вообще не понимал никаких взывающих к совести взглядов, и тогда я сказала ему прямо: «Сколько можно ждать? Где мои две копейки?» Он удивился: «Какие копейки?» – «Я тебе ещё в первом классе заняла на марку, забыл что ли?» На меня смотрели глаза совершенно круглой формы, но меня уже не интересовала ни форма его глаз, ни он сам. Олег молча на меня смотрел, а я была полностью разочарована в этом так называемом красавце.

И вот сейчас я думаю: может, это и была первая любовь, и она убежала от простой человеческой принципиальности и честности. Так что же тогда делать: любить молча и ждать, пока тебе совсем на голову сядут?

Клад

Клады ждут одного,

двое – уже слишком много.

(С. Лукьяненко)

«Бабушка, неужели это правда?» – «Конечно, правда, я видела этих коней собственными глазами, когда была девочкой, необыкновенной красоты кони, таких чёрных я никогда не видела. Они везли кибитку, обвешанную лентами; шум, гул стоял повсюду. Я смотрела на необыкновенных коней – но вдруг они бросились с обрыва под радостные крики сидящих в кибитке». «Это была свадьба, Лёля, – продолжала бабушка, – я сразу поняла: чёртова свадьба. Эти кони, знаешь, – души тех, кто руки на себя наложил – теперь они на том свете чертей на себе возят».

Бабушка мне говорит, и я представляю чёрных коней, похожих на вздыбившегося коня спокойной всадницы Карла Брюллова (в бабушкиной гостиной висела картина «Всадница», это была любимая её картина). Случалось мне слышать и другие истории… Вот что однажды рассказала мне бабушка:

– Есть у казаков поверье: перед тем как откроется клад (а открывается он только одному человеку – тому, кому он предназначен), – даст он о себе знать в виде огонька в том месте, где он зарыт. И только этот человек видит огонёк – больше никто его не может видеть. Тогда в полночь он должен идти туда, на этот огонёк, и обязательно один, без креста и молитв. Нужно будет лишь слегка подкопать землю, клад будет его ждать на поверхности. Но если он забудет снять с себя крест или, испугавшись, произнесёт молитву – клад со страшной силой уйдёт в землю, и так глубоко, что никто и никогда его больше не отроет – во веки веков….

– Моя мама, – продолжала бабушка, – каждый вечер видела огонёк в степи, клад звал её, но она не пошла. Страшно ведь … Потом огонёк исчез. Вскоре мама простудилась и умерла.

Я была совсем маленькой, и мне понравилась мысль о кладе. На следующий день я собрала свою команду и сказала: «Сегодня ищем клад» – «Где?» – спросили друзья. Этот вопрос меня удивил. Я не понимала, как можно не знать очевидных вещей: «Клад всегда лежит на самом видном месте! Искать нужно там, где все ходят – напротив подъезда». Друзья согласились со мной. «Нам нужно потрудиться вырыть яму перед подъездом, клад будет неглубоко, потому что зачем ему глубоко быть?» Друзья снова со мной согласились – и мы быстро вырыли небольшую яму. Клада не было. Вероятнее всего, нас опередили: дом-то старый!