Лелёка и голубая пуля

К её камере подошёл знакомый ей человек. Верней знакомы-то они как раз не были. Это скорее Лелёка знала, кто это. Как-то раз, ещё в самом начале её службы, на одном из приёмов Изрика указала на этого мужчину и сказала, кто он.

«Палач», – шёпотом на ухо сообщила она.

Мужчина был ничем не приметный, с простым, даже приветливым лицом. Правда он ни на кого не смотрел. На него же смотрели все и тут же отводили глаза. Он шёл по залу, и казалось вокруг него образуется вакуум. Люди старались исчезнуть с его пути. В тот вечер он подошёл к королеве, перекинулся с ней парой слов, она даже удержала его за руку и вынудила присесть рядом с ней. Стала что-то рассказывать ему. Палач даже пару раз хмыкнул. Лелёка решила, что королева рассказывала ему что-то смешное.

Изрика вцепилась в руку девушки, и когда та приблизила голову, снова зашептала:

– Указания раздаёт, кого схватить и пытать.

– Почему ты так думаешь, – тоже шёпотом спросила Лелёка.

– А что ещё можно говорить палачу?

«Да что угодно, – хотела было сказать девушка, – что если палач, так уже и не человек?»

Однако промолчала. Сама же внимательно смотрела на палача, пытаясь по его лицу понять, отдали ему приказ схватить и пытать кого-то, или же рассказали шутку.

Сейчас Лелёка, по личному опыту, знала, что «хватают» дворцовые стражники либо внутренняя разведка. Пытают скорее всего тоже они, судя по тому, что именно они её допрашивали сначала в её комнате, а потом пытались здесь, но она молчала. Тогда они оставили её, ждать. Палач же скорее всего занимается своим непосредственным делом – приводит приговор в исполнение.

Девушка тяжело вздохнула. Внимательно посмотрела на мужчину, что подошёл к её камере.

«Что ж, похоже меня решили казнить», – подумала она, едва сдерживая слёзы.

«Не заплачу, ни за что не заплачу», – как мантру повторяла она.

– Пойдём, тебя хотят видеть, – неожиданно мягким голосом сообщим он.

Лелёка даже не сразу поняла, что он сказал.

– Кто? – наконец спросила она едва слышно.

Он уже открыл камеру и повёл её по коридору, когда она задала этот вопрос. Она даже не отметила, что они идут в противоположную от лестниц и лифта сторону.

– Увидишь, – уклончиво ответил он.

«Может он всё-таки ведёт меня убивать, – предположила она, – специально правды не говорит, чтобы истерику не устроила?»

Она хотела его напрямую об этом спросить, но не успела. Они подошли к шторе.

Лелёка удивилась. Она только начала думать, что здесь не может быть окна, и значит шторы быть не должно.

Игорус Лопла отдёрнул штору, за которой оказались двери другого лифта, о существовании которого она не знала. Палач открыл двери и мягко подтолкнул Лелёку внутрь. На панели, где должны были быть кнопки всех тридцати этажей было всего две: нижняя с номером «– 3» и над ней «27»

«Прямой лифт в покои королевы! – осенило девушку, – неужели она хочет меня видеть?!»

Сердце Лелёки застучало, отзываясь шумом в ушах, а может это скоростной подъём лифта так сработал.

Палач открыл двери и вытолкнул пленницу.

– Ваше величество, я привёз её, – сказал он не выходя из лифта, и не дожидаясь ответа, закрыл двери и, судя по тому, что зашумел механизм лифта, палач отправился вниз.

Лелёка, не отдавая себе отчёта, одёрнула форменную куртку, провела рукой по брюкам, разглаживая их, хотя, впрочем, им это вовсе не помогло. Пригладила рукой волосы. Ещё поступив на стрелковые курсы, она остригла свои локоны ниже плеч. С короткой стрижкой было куда удобнее. Сейчас она попыталась привести причёску в порядок, но подозревала, что вряд ли ей это удалось. Девушка выпрямилась и двинулась вглубь комнаты.

Около дверей лифта горели два торшера, от этого здесь было достаточно светло. Дальше же в комнате был полумрак. Освещался лишь небольшой участок – лампа на столике, рядом с которым стояли два кресла. В одном из них угадывался облик королевы.

Девушка подошла ближе к креслу, опустилась на одно колено, склонилась перед королевой.

Королеве было сорок пять. Разумеется это был общеизвестный факт. Если бы Лелёка не знала, сколько лет её величеству, она бы решила, что той максимум тридцать пять. Судя по портретам родственников правительницы, это была семейная черта – они все выглядели моложаво, поздно старели. И даже тогда признаки старости были лёгкими. Прабабушка королевы в семьдесят пять выглядела так, как будто её слегка за пятьдесят – только стали проявляться признаки старения. Поэтому не удивительно, что монаршая особа выглядела молодо.

Её величество была среднего роста, немного полновата, что делало её ещё более женственной: ямочки на щеках, на руках, вся очень нежная и трогательная. Под этой внешностью скрывался стальной характер и ледяная выдержка. Она могла мило улыбаться, делать комплименты и вести светскую беседу. Собеседник даже не подозревал, что его готовы были разорвать в этот момент, но умело скрывали это.

Светло русые волосы королевы сейчас свободно спадали ниже плеч. Такой Лелёка видела её впервые. Обычно голову правительницы украшала сложная причёска, к которой крепилась одна из её диадем, которые заменяли корону.