Лем. Жизнь на другой Земле

Из писем, которые кружили по схеме Лем-Дик-Роттенштайнер (мне известен только краковский источник – то есть то, что осталось в архиве Лема), выходит, что Дик изначально надеялся, что Лем войдёт с ним в сделку, при которой Дик заберёт долларовые гонорары за издание Лема в США, а Лем за это заберёт злотые, которые составляли гонорар Дика в ПНР[402].

Такая транзакция, вероятно, привела бы Лема за решётку, потому что валютные операции без согласия министерства были в ПНР преступлением. Но даже если представить себе, что нечто подобное было бы возможно, Лем не хотел чего-то подобного. Доллары в ПНР были на вес золота. Их держали на чёрный день, потому что человек никогда не знал, когда понадобятся продукты питания, лекарства или автомобильные запчасти, которые можно купить только за валюту. В шестидесятые Лем регулярно покупал за доллары кокс для отопления дома – за злотые его нигде нельзя было достать.

Между 1972 и 1973 годами Лем терпеливо настаивал, что у Дика нет другого выхода, кроме как приехать в Польшу и забрать свой гонорар в злотых. Дик сначала серьёзно подумывал над этим предложением, безуспешно пытаясь понять, сколько злотых у него останется, если вычесть стоимость путешествия, и сколько это будет в долларах. Но на этот вопрос никто не брался отвечать – ни Лем, ни директор Курц. Гонорар писателя в ПНР зависел от тиража. Тираж зависел от распределения бумаги, потому – в конечном итоге – от решения министерства. Наперёд писатель мог получить только аванс, но большинство расчетов происходило после выхода книги (Лем многократно жаловался в письмах к друзьям, что из-за таких расчётов устроил не один скандал).

Дик не мог этого понять и не верил таким объяснениям. И это очевидно. Экономика ПНР не была понятна даже психически здоровому человеку в трезвом состоянии – не случайно на родине этого политического режима родилась пословица «Без водки не разберёшься»[403]. Дик даже и без обычной паранойи имел право подозревать, что кто-то старается его обдурить.

Из писем Дика сразу видно, что их писал человек с эмоциональными проблемами. В марте 1973 года Лем предложил Дику, что «Wydawnictwo Literackie» может взять на себя все проблемы, связанные с покупкой билета (при условии, что перевозчиком будут польские авиалинии «Lot»)[404]. Одновременно он отмечал, что всё зависит от того, позволяет ли совершать такие путешествия «состояние здоровья Дика», что может быть попыткой поднять тему наркотиков. Дик, вероятно, намёка не понял, так как ответил с преувеличенным откровением, свойственным людям в маниакальном состоянии, когда им все вокруг кажутся лучшими друзьями. «Это так прекрасно, ваша вежливость довела меня до слёз», – отвечал он в апреле[405]. Что касается здоровья, он ответил, что, кроме высокого давления, его ничего не беспокоит. Лем ответил на это заявление письмом, в котором подчёркивал, что на данный момент не может заплатить Дику конкретную сумму[406]. В мае Дик отреагировал взрывом гнева – «я вынужден признать ваши комментарии за личную обиду»[407].

Неизвестно, что именно так раздражало Дика. Лем ответил осторожным письмом, в котором подчеркнул, что плохо говорит на английском, потому понимает, что его письма могут звучать как бред («gibberish»)[408], но он ни в коем случае не хотел обидеть Дика. В июне снова произошла смена настроения – в очередном преувеличенно радостном письме он выражал надежду, что «они останутся друзьями навсегда»[409].

Далее он хотел узнать, сколько получит за «Убик», и спрашивал это попеременно у Лема и Роттенштайнера. В июле 1974 года Лем отреагировал уже умышленно невежливым письмом, в котором писал, что «не хочет писать на эту тему» и все дальнейшие вопросы Дик должен направлять непосредственно по адресу: «“Wydawnictwo Literackie”, ул. Длугa, 1, Краков». Он также заметил, что эту серию он редактирует ради социального блага и не имеет никакой выгоды, кроме «чиряка на заднице – такого, как письма, которые Вы пишете обо мне пану Роттенштайнеру»[410].

Дик угрожал, что отзовёт права на перевод, которые передал в 1972 году. Однако сейчас он ссылался на своё психическое заболевание (которое отрицал в письмах в 1973 году, говоря, что его беспокоит только давление). Он угрожал судебным процессом, в котором утверждал бы, что его вынудили подписать бумаги в момент, когда он был не в себе[411].

На самом деле всё это происходит как раз в период, когда с Диком разговаривают лица с неба, а император Нерон преследует его симулякрами. Насколько мне известно, на июльское письмо 1974 года Дик уже не ответил, по крайней мере Лем его не получил. Какой-то реакцией, вероятно, был донос, написанный в сентябре того же года в ФБР[412].