Лемминг Белого Склона

Буссе Козёл, сын Барда Широкая Сеть, был крепкий бонд, зажиточный хозяин и слыл, вопреки прозвищу, человеком достойным, хоть и упёртым. Он действительно походил на козла: курчавая борода, тёмная с проседью, большие глаза навыкате, зычный голос, широкий, выпирающий лоб. Но прозвище своё Буссе получил вовсе не за то: не было козочки, которую бы он пропустил в молодые годы, к неудовольствию жены. У него было двое сыновей и пять дочерей, не считая ублюдков и тех, кто умер в детстве. Побочных своих детей, кстати, Буссе как правило не бросал, а селил у себя на дворе и содержал, как и прочих домочадцев. Он устраивал славные пиры для конунга, когда тот приезжал, совершая вейцлу, и хвастал, что мог бы кормить не только положенную по закону королевскую свиту в семьдесят человек, но и всю сотню, и не положенные три дня, а даже и неделю. Впрочем, ни Арнкель конунг, ни его наследник Арнгрим этим не злоупотребляли. Разве что брат короля Арнар: он был дружен с Амлоди, братом Буссе, и потому часто гостил в Сельхофе, но, к счастью для Хагена, не в том году.

Вообще род Селинга Моховая Борода жил в Боргасфьорде, недалеко от выхода в море, с давних времён и на широкую ногу. Помимо самих Селингов, там проживали дюжины четыре работников: два десятка трэлей, дюжина вольноотпущенников, а прочие — наёмные батраки, хусманы, подрядившиеся на лето. Работы хватало всем: корчевать пни на склоне, вскапывать огород, распахивать поле, разбрасывать навоз, выпалывать сорняки, пасти скотину на сэтере, чистить птичник и свинарник, собирать грибы, ягоды и птичьи яйца, копать глину…

Никто не жаловался на скуку и на причале. Там под присмотром Дага Стигсона в корабельном сарае зимовали два корабля: гордость Селингов, торговый кнорр «Курочка», и восьмивёсельный фискебот «Щепка», да несколько лодок. Летом оба судна были в море: «Курочка» ходила между Сторборгом и Смавиком, а на «Щепке», разумеется, ловили рыбу. Вот туда, под начало рыбака Сульдара, Хагена и отправил Даг — корабельных дел мастер и бывалый моряк, бросивший старые кости в Сельхофе.

Там, на борту рыбацкой лодки, Хаген узнал, что работа может быть лекарством.

Первое время он вообще ни о чём не думал: тихо радовался морю, ветру, волнам, скрипу вёсел в гребных люках, солнечным бликам на воде, резким крикам птиц. Радовался даже рыбной вони, слизи и грязи на неводе, боли в мышцах и усталости. Фискебот каждое утро, на рассвете, уходил на промысел, днём же, когда полуденное солнце загоняло рыбу на глубину, возвращался на пристань, и через пару часов — снова на сельдяную дорогу, до сумерек. На берегу рыбаков ждала с обедом дочь Сульдара, рыжая Альвёр. У неё были томные серые глаза под пушистыми ресницами, пухлые губки и вообще всё, что положено, большое и пухлое, но поясок легко сходился на тонкой талии. Ростом чуть ниже Хагена и на пару зим старше его, Альвёр ничем не напоминала ту деву, что похитила сердце Альвара, ту страшную тень красавицы, что была матерью Хагена. Потому юноша всякий раз любовался ею, но не так, как обычно любуются прекрасными женщинами, скорее — как смотрят на рассвет, на закат или на искусное произведение мастера. Впрочем, Альвёр истолковала его пристально-отстранённый взгляд по-своему и пару раз улыбнулась в ответ.

Сульдар Товарсон заметил эти перемигивания:

— Ты не самый безрукий работник, Хаген, но я тебе выбью оба глаза, если…

— Ну так выбей, — улыбнулся внук короля, горько глядя на Сульдара.

Тот хотел было приложить наглеца, но что-то сдержало его руку. Холод ледника, одиноко плывущего в бескрайнем море по воле течений, что сверкнул во взоре изгнанника, или, быть может, беспомощная кривизна улыбки, или безумная тоска в голосе — как знать? Удивился вдовый рыбак, увидев на молодом лице такие усталые глаза, и лишь вздохнул:

— Ну, ты меня понял.

Хаген молча кивнул. Понял, мол, чего ж не понять?

Время шло, Сульдар хвалил сноровистого помощника Дагу, а тот — самому Буссе, у Хагена появилось свободное время — то дожди зарядили, то прохудилась «Щепка», то нужна была помощь на берегу, а то Даг просто по доброте сердечной давал работникам день-два отлежаться. Появились и приятели: Бранд Свистодуй, парень зим двадцати, работавший на подхвате, по вечерам он, если было не лень, развлекал народ игрой на вистле; Вальд, сын Торвальда кузнеца, которому милее было бить из лука морскую птицу и редких тюленей, чем молотом по наковальне в отцовской кузне; быстроногий Кар, которого Буссе держали при себе для разных поручений; дюжий темноволосый Бор, что тоже поглядывал на Альвёр, и говорили, что там дело не закончилось перемигиваниями; мастеровитый плотник Оспак, ученик Дага; Вади, сын Винги Лыко, которому Буссе подарил свободу в тот же день, когда сам Винги выплатил за себя положенные сто марок…