Лемурия

Он схватил её за руку.

— Лёша! Алексей!

Ирина повернулась к нему. Глаза горят и ноздри раздуты в гневе.

— Куда? Куда ты? Куда?

Алексей захлёбывается словами, слова мешаются, перемешиваются — в массу, в тесто, в кашу, в неразборчивую вязкую кашу.

Рот сух. Язык дерёт нёбо, царапает дёсны.

Она вырывает руку.

— Ты что творишь, Алексей? Что с тобой? Откуда ты вообще… свалился?

Он дышит тяжело. Вышедший было из машины поразмять ноги таксист, почуяв разгорающийся скандал, заметался испуганно и кинулся в убежище-машину.

— Я в офис собрался, — с вызовом ответил Алексей. — Мне позвонили, нужно срочно… Я заехал по дороге сюда, потому что хочу убедиться в том, что ты не сделаешь какую-нибудь глупость. Не сделаешь, пока я там, в офисе не выясню… А я выясню!

И он двинулся на жену, словно хотел смять её, так что Ирина вынуждена была вытянуть вперёд руки, чтобы хоть так остановить мужа.

— Что ты хочешь выяснить? — подчёркнуто спокойно спросила она.

— Правду, как обычно! — воскликнул Алексей. — Как обычно!

И, осёкшись, снова:

— Куда ты собралась?

— Прекрати допрос! — возмутилась Ирина. — Я…

Он снова потянул руки и она оттолкнула его.

— В город! Гулять, ходить по магазинам! Покататься на слоне в городском парке! Что мне, весь день возле бассейна томиться? Или гулять вокруг виллы?

И крикнула в отчаянии:

— Ты невыносим! Пропусти!

Увидев, что муж стоит стеной — развернулся и быстрым шагом пошла прочь. Не той дорогой, не в ту сторону, но…

«Потом, потом… Всё решить, всё выяснить потом… А сейчас нельзя говорить. Промолчать и уйти»

Алексей не стал её догонять. На ватных ногах — едва ли.

Только крикнул вслед:

— Он же самозванец! Тот, кем ты восхищалась! Выбежала из машины, дура! Чуть на шею не бросилась! А это не Искандеров, это не писатель! Самозванец, авантюрист! С кем ты связалась? Мне только что сообщи…

Осёкшись, присел на корточки.

Отвернулся, чтобы посматривающий в его сторону водитель не заметил блеснувших в глазах слёз.

И, кривя губы, прошептал:

— Я-то узнаю, с кем ты связалась… Узнаю! Да и ты узнаешь — от меня… Поздно, поздно будет…

Тыльной стороной ладони провёл по глазам.

Поднялся и пошёл к машине.

На экране появилась картинка.

Лицо — на синевато-сером фоне. Кажется, ткань на заднем плане. Смятая ткань. Тёмное пятно у уха.

«Подушка у него под головой» подумал Алексей. «Больничная подушка…»

Лицо — бледно-жёлтая бумага в обтяжку на кости. Рот приоткрыт, белые губы растянуты в лягушачьем отчаянном вдохе. Пепельная щетина. На изборожденных полосками подкожных кровоизлияний щеках — зеленоватые пятна.

Будто трупные.

Глаза затянуты серыми веками. Будто окна брошенного дома — выцветшими, пылью пропитанными, обветшавшими шторами.

«И зачем поддерживают жизнь в таком теле? Кому это нужно? Неужели его жене? Неужели она хочет…»

Алексей вынул платок и, приложив к губам, тихонько пустил в ткань слюну.

«Не могу… Невозможно смотреть!»

— Да, уродец редкий! — заметил незаметно подобравшийся ближе и склонившийся над плечом Вениамин.

— Имей…

Алексей быстро вытер рот и спрятал платок.

— Имей уважение к больному! Не стыдно?

Вениамин слегка отодвинулся и, отвернувшись, покашлял в смущении.

— Стыдно, конечно… Всё когда-нибудь такими будем. Может, и — хуже! Плоть, как говорится, слаба. А души, наверное, и вовсе нет.

— Помолчи! — прикрикнул на него Алексей.

— Беки меането анке! — сказал водитель, приоткрывая дверь.

Алексей посмотрел на него диким, бессмысленным взглядом.

— Беки! Беки! — и водитель показал на пассажирское сиденье.

«Ехать… Надо, надо, надо… Всё время что-то надо, кому-то надо, зачем-то надо… А в результате — ничего. Выясняется, что действительно нужных вещей на свете нет. Ничто не нужно, и никто никому не нужен. Остаёшься один и понимаешь, что всё время был один. Сам придумывал героев и антигероев, людей симпатичных и антипатичных, и…»

— Беки!

«…расставлял их вокруг себя, создавая жизнь. Не создал…»

Алексей сел в машину.

— Офис! Гоу ту…

И, вынув из кармана визитку, показал водителю.

— Адрес! Гоу!

Алексей прищурил глаза, вглядываясь в изображение на экране.

Против воли, против желания, наперекор отвращению — вглядывался, сам не ведая зачем. Против воли держало его взгляд больное это лицо.

— Странно…

— Что? — забеспокоился Вениамин.

— Это полутруп и в самом деле похож на нашего самозванца, — задумчиво произнёс Алексей.

Вениамин с минуту рассматривал фотографию. Даже сделал из пальцев рамку, будто отсекая черты лица от окружающего фона.

И, наконец, сказал с уверенностью:

— Да нет, что вы! Так, похож немного… Точнее говоря, и не поймёшь, на кого этот…

Замялся на мгновение.

— …этот больной походит. Нет, может, какие-то общие черты есть!

— Рот, нос… — медленно и отчётливо произнёс Алексей. — Лоб… Только залысины больше!

— Вот он и воспользовался своим сходством! — тут же подхватил Вениамин. — Этот авантюрист просто немного похож на настоящего Искандерова, чем и воспользовался. Он, видимо, знал, что настоящий писатель в коме, да и далеко отсюда, в Москве. Потому так уверенно, не боясь быть разоблачённым, и посмел…

Для пущего пафоса Вениамин стукнул слегка себя кулаком в грудь.