Ленд-лиз. Дороги в Россию

Летом 1942 г., во время выходных, когда не было возможности отправиться в Гайд-Парк, Рузвельт нашел для себя убежище под названием «Шангри-Ла» (литературная аллегория тибетской Шамбалы) в холмистой местности штата Мэриленд, примерно в 90 км от столицы, в лесах долины Катоктин, как раз в центре лагеря по подготовке морских пехотинцев. Здесь, сидя на закрытой веранде или в комнате, служившей рабочим кабинетом, Рузвельт и Гопкинс часто принимали окончательные решения по государственным вопросам. Иногда некоторые насущные проблемы требовали, чтобы на таких встречах присутствовали и другие лица, которые могли бы представить подробный доклад по тем или иным вопросам. Одним из таких людей был Гарриман, который прибыл сюда 30 августа, чтобы нарушить покой воскресного дня. Он рассказал о своей встрече с Черчиллем и Сталиным, состоявшейся в Москве двумя неделями ранее¹⁹.

Черчилль, который, по его собственному выражению, «чувствовал себя, будто привез кусочек льда на Северный полюс», рассказал Сталину, что в 1942 г. открытия второго фронта не будет. Кроме того, Черчилль попытался доказать необходимость и эффективность операции «Торч». Он вспоминал, что первые два часа встречи в Кремле прошли в мрачной и гнетущей атмосфере. Сталин был угрюм от известия о том, что план открытия второго фронта отложен, он так и остался при своем мнении. Тем не менее, как показалось, он проявил «самый живой интерес» к разъяснениям Черчилля по поводу операции «Торч». По воспоминаниям Стендли, на следующий день Сталин «давал прямую и беспристрастную оценку некоторым очевидным фактам. Кремлю не нравилась идея операции «Торч». Западные союзники позорно провалили поставки с помощью по ленд-лизу, несмотря на обещания. А в это время русские несут основную тяжесть борьбы с немецкой армией и несут тяжелые потери». Будто бы пытаясь оправдаться от обвинений в вопросе о ленд-лизе, Черчилль в тот день заговорил о катастрофе с караваном PQ-17. Гарриман сообщил, что Красная армия способна не допустить прорыва под Сталинградом, что не даст немцам дойти до месторождений нефти на Кавказе и дальше, до Ирана и Ближнего Востока. Гарриман начал также говорить об обстановке в районе Персидского залива и заметил, что некоторые английские представители с тревогой смотрят на передачу объектов американской стороне. Они указывают Черчиллю, что это будет означать передачу контроля над важнейшими линиями коммуникаций империи «иностранцам». В ответ Черчилль отвечал: «А чьи руки были бы в данном случае лучше?»²⁰

Не успел Гарриман вернуться из своей поездки, как из еще одной, более тщательно продуманной, пусть, может быть, и менее важной, возвратился Уэнделл Уилки. Вместе с Джозефом Барнесом, лингвистом и бывшим редактором зарубежного отдела «Нью-Йорк геральд трибюн», а ныне – заместителем директора Комитета военной информации, Уилки, заручившись благословением Рузвельта, совершил поездку в Иран, Ирак, Сирию, Саудовскую Аравию, Египет, китайский город Чунцин и в Москву. Они посетили все эти места на армейском бомбардировщике B-24 с названием «Гулливер». Стендли, который не ладил с Уилки, считал поездку того в Россию «искренним, но поспешным шагом с целью помочь Соединенным Штатам и России сблизиться в ходе общей борьбы». Стендли также считал, что Уилки использовал поездку для того, чтобы поднять свой личный рейтинг политика. В любом случае Уилки пришлось выслушать обвинения Кремля в том, что Британия присваивает военные материалы, предназначенные для России (как писал Шервуд, здесь речь шла о разгрузке отправленных в Россию судов на территории Великобритании). Это задело Гопкинса, который дал согласие на разгрузку там судов с последующей диверсификацией грузов. В одном случае Гопкинс высказал при Рузвельте «пренебрежительное замечание» в адрес Уилки и в ответ был огорошен ядовитой ремаркой из уст президента: «Вы и многие другие должны знать, что у нас не было бы ленд-лиза… и многих других вещей, если бы не Уэнделл Уилки. Его послал нашей стране сам Бог в момент, когда он был нам так нужен»²¹.