Ленин. 1917-08

В арке последний раз умоляла, прижалась вся, обцеловала. Он ни в какую. Ну, во мне и взыграло. Приотстала, достала браунинг из сумочки – и в затылок шарахнула. Суд меня поймёт!

– Сомневаюсь, – Пётр был совершенно спокоен, – Я ещё понимаю, если вы таскаете в сумочке браунинг. Время неспокойное. А вот часы Василия Александровича зачем в ресторан взяли? Единственного, с кем пришлось бы делить наследство, если бы вас не раскрыли?

Вы невинного хотели на каторгу отправить, а сами всё унаследовать. И за это поплатились.

Ладно. Сергей, сбегай обратно в квартиру. Позвони в Совет. Пусть экипаж пришлют. У нас мёртвое тело и арестованная убийца.

А вы, Митроха, Павел и Тимоша, с нами не поедете. Я посмотрю, на вас её очарование больно действует. Николай, согласен?

– Да что уж там … сам вижу … ты расскажешь … как догадался … пока экипаж приедет?

– Конечно. Сейчас Серёга вернётся, сядем на те лавочки – и расскажу. Только вот что, Николай. Надо её связать и держать на привязи. Лихая больно.

– Согласен … Егор, найди верёвку … и связать поможешь.

– Сначала я подумал, что это снова, как неделю назад, дело рук каких-нибудь пьяных солдат или матросов. Как четвёртого июля, во время той, якобы “мирной демонстрации”. Тогда грабили и убивали в основном именно что прилично одетых. Может, кто-то из тех пьяных "демонстрантов" ещё не угомонился, – Пётр говорил неторопливо, как бы вспоминая. Матросы, дворник и арестованная внимательно слушали. Они сидели на лавочках во дворе, ожидая экипаж из Петроградского Совета. Пётр оглядел присутствующих и заявил:

– Но потом своё мнение я изменил.

– Бумажник с деньгами … золотые часы?

– Точно, Николай. Если бы они убивали – то бумажник с часами забрали бы, конечно. Ну да, их могли спугнуть. Но тогда те, кто спугнул, наверное, подняли бы тревогу – и мёртвое тело увезли до нас. Нет, тут не ограбление. А что?

Дело стало проясняться, когда мы перевернули труп. Рана на затылке говорила о том, что убили из оружия малого калибра, возможно, дамского. Положение раны – что стрелявший был, скорее всего, ростом ниже жертвы. А больше всего нового я узнал из того, что нашёл под мёртвым телом.

– Серебряные часы?

– Не только. Да, и часы, конечно. Но и то, что они оказались именно под трупом, причём, чтобы их достать, покойника нужно было приподнять или перевернуть. А так их никак нельзя было даже увидеть.

– Это чтобы … шпана не спёрла … раньше времени.

– Ну да. Убийце было нужно, чтобы часы нашли те, кто станет расследовать. Зачем? Наверное, чтобы указать на владельца часов. Причём чтобы подсунуть их под тело, злодею пришлось даже его приподнимать. Я это понял, найдя разлохмаченный обломок, а потом – сук, от которого обломок и отломался при приподнимании.

Любому нормальному мужчине и большинству обычных женщин сук бы не понадобился. Что трудного – приподнять труп и подсунуть под него часики? Я понял, что убийца не желал рисковать руками вообще. Не то, что повредить или поцарапать, но даже запачкать. На ум сразу пришло, что некоторые женщины очень трепетно относятся к своим рукам. Даже ногти холят и лелеют … и красят, конечно.

Маргарита Николаевна вздохнула и посмотрела на Петра. Во взгляде её, даже несмотря на сложившуюся ситуацию, читалось восхищение.

– Эх, какая же я дура. Верно говорят: бабы хитрее, а мужчины умнее. Особенно некоторые.

Даже в этот момент она была верна себе, стараясь очаровывать. Пётр коротко взглянул на неё и продолжил.

– Когда я узнал от Кузьмы, кто живёт в квартире убитого, то заподозрил Маргариту Николаевну сразу. Прямых наследников у Доронина было двое – жена и сын. Но сыну незачем использовать сук, да и подкладывать свои часы под труп отца – тоже. Часы-то мужские, значит, не супруги, а скорее всего сына. Впрочем, я проверил – и Пантелеймон часы узнал.

Так вот, а Маргарите Николаевне их подсунуть под труп – прямой резон. Если бы в убийстве обвинили Василия Александровича, она бы осталась единственной наследницей. Да и со слов Кузьмы я понял, что барыня очень тщательно следит за своей внешностью. Наверное, в том числе за руками и ногтями.

Арестованная вздохнула и покаянно опустила голову. Впрочем, слушать продолжала внимательно.

– А Пантелеймона и Глафиру, – продолжал солдат, – я исключил из числа подозреваемых почти сразу. Вряд ли они настолько трепетно относились к своей внешности, а сил приподнять тело хватило бы и той, и у другого. В общем, Кузьма дал мне много важных сведений.

Дворник польщённо откашлялся, старательно огладил бороду и приосанился.

– Когда мы пришли в квартиру и начали по очереди сообщать домашним о смерти хозяина, я ожидал, что те проявят какие-то сильные чувства. Ну там заплачут, закричат или ещё что. Но только у Глафиры ненадолго выступили слёзы на глазах, а остальные перенесли горестную весть на удивление спокойно. Даже Маргарита Николаевна, что меня поразило. Она не стала разыгрывать сцену скорби, а честно сказала, что мужа не любит и никогда не любила. Уважаю. Вы оказались умнее, чем я ожидал. Не только чертовски привлекательны, но и мозгами не обделены.