Ленин. 1917-10

Во всех газетах пишут, что большевики – немецкие шпионы. А эти газеты читают и учителя, и родители учеников. Как я могу им запретить обсуждать поднятые там вопросы? Да и разве большевики не шпионят в пользу Германии? Мне кажется, это – общеизвестный факт. Ленин с Зиновьевым вне закона, а отца Лёвушки, кажется, даже арестовывали по этому обвинению.

Мне очень, разумеется, не нравится, что в гимназии у учеников разногласия по политическим мотивам – но ещё раз – как я могу запретить им обсуждать?

В кабинете директора кроме него самого в этот момент находился только Пётр. Матросы в парадной форме с красными бантами и винтовками на плечах прогуливались с Лёвушкой по коридорам и этажам, всячески демонстрируя свою дружбу с ним.

Пётр взглянул в умные и немного усталые глаза директора.

– Вы абсолютно правы, – не спеша начал Пётр, – в газетах пишут много нелестного о большевиках. Поскольку хозяева этих газет их откровенно боятся. Думаю, ни для кого не секрет – кто победил корниловщину. Вам бы понравилось, если бы в школу ворвались черкесы из какой-нибудь "Дикой дивизии"? А большевики сделали так, что корниловцы до Питера даже не дошли. Да и дошли бы – тут уже была готова Красная Гвардия.

Вот и поднялся в массах авторитет большевиков. Да так, что Петроградский Совет стал большевистским, а отец Лёвушки – его председателем. Соответственно, меньшевики с эсерами проиграли. Это их бесит. Вот и пишут в своих газетах любую гадость.

Вы сами посудите. Партию большевиков никто вне закона не объявлял. Всех арестованных по обвинению в шпионаже выпустили. Могло бы это быть, если бы шпионаж доказали? Вот и выходит, что никаких доказательств нет, а есть одни грязные измышления. Пристало ли вам, директору гимназии, ими руководствоваться в своей работе?

Да и рассудите логически – вы же учитель арифметики. Ну, как могут Ленин и его соратники быть шпионами? От тех ведь немцам понадобились бы хотя бы какие-никакие сведения. Откуда большевикам их взять? Они что, на секретных заводах работают?

Вот и выходит – чушь это всё собачья. А вы, взрослый умный человек, директор гимназии – им верите. И кто детей защитит от обидных слов после этого? Ребёнок же беззащитен. Ну, дома его родители в обиду не дадут, а здесь кто? Кроме вас и других учителей некому!

Директор задумался. Потом поднялся и решительно пожал Петру руку.

– Вы меня убедили. Что ж, постараюсь проблему решить. Сразу не обещаю – непросто это, но приложу все усилия. Да, сразу. Я буду говорить с учителями – так могу ли им сказать, что Петроградский Совет обратил внимание на нездоровую атмосферу в гимназии, и это и было причиной вашего визита? Знаете, для некоторых с позволения сказать педагогов официальная точка зрения важнее тех доводов, которые вы здесь привели. Так-то коллектив у нас хороший, но в семье не без урода. А сказали вы здорово. Ребёнок беззащитен, поэтому в ответе – мы, учителя.

– Разумеется, можете. Вопрос воспитания детей важен, и в Совете это понимают. Благодарю за понимание. Мне бы ещё адреса тех учеников, кто особенно активничал в травле Лёвушки. Хотим с их родителями побеседовать.

– А, ну что же. Хотел сам, но так, возможно, будет и лучше. У вас получится. Приятно удивлён, что в Петросовете работают такие люди, как вы. Обождите, я сейчас список напишу с адресами. Мне, знаете, всё докладывают, так что фамилии этих учеников у меня давно записаны отдельно.

В доме, где проживала семья Троцкого, первым был сагитирован дворник. Впрочем, похоже, он всё понял ещё когда, подметая двор, увидел приближающуяся группу матросов в парадной форме с приколотыми красными бантами, сопровождаемую внушительного вида солдатом – также с бантом.

До мастера чистоты сразу дошло, что ему оказали честь своим посещением представители власти, и последующий спич Тимоши – "геройский пламенный революционер", "если какая-то буржуазная сволочь думает, что", "если мы хоть раз ещё только услышим" – был уже лишним.

Дворники вообще нечасто враждуют с властями.

В домовом комитете находились председатель и две ещё не старые барышни интелигентного вида. При появлении столь внушительного вида делегации они тут же насторожились.

Впрочем, в глазах барышень кроме настороженности читался ещё и чисто женский интерес, вызванный как бравым видом матросов, так и габаритными фигурами Петра и Егора. Обе были всегда неравнодушны к большим мужчинам, особенно с такими роскошными усищами, как у Мартынова.

Председатель реагировал более нервозно. Стремясь сразу поставить непрошенных посетителей на место, он грозно вопросил:

– Чем обязан, господа? Вы по какому вопросу?

Пётр, не удостоив того ответом, подошёл к его столу, повернул стул, уселся на него верхом и уставился немигающим взглядом в глаза председателю. После театральной паузы извлёк свой мандат Петроградского Совета, развернул, пододвинул председателю и начал:

– Вы председатеь домкома? Это у вас тут позволяют себе проявлять неуважение к семье героя революционной борьбы?