Ленин

Перо тихо скрипело. Большие буквы шрифта связывались в кривые, волнистые линии, над которыми, как над зарослями кустарника, поднимались похожие на высокие деревья восклицательные, вопросительные знаки и кавычки без конца.

Работа шла своим порядком. Революция пролетариата не допускала промедления, нерешительности, боязни, отступления, волнений, лишающих равновесия. Или все, или ничего! Или сразу, или никогда!

Ленин писал… Бумага шелестела. Скрежетание пера напоминало стрекот ядовитого насекомого.

В коридоре и во дворе раздавались твердые тяжелые шаги. Вооруженные винтовками и гранатами, латыши стерегли пророка свободы и счастья бедных, готовые каждую минуту схватить, заколоть штыком, растерзать храбреца, проникшего в кузню лучезарного завтра.

Глава XXV

В Петроград со всех сторон России спешили крестьяне, рабочие, мещане и дворяне, избранные в Учредительное Собрание. В средоточии разнородных людей кипела напряженная работа. Две самые активные партии – крестьянская и большевистская – агитировали настойчиво, вовлекая приезжих под свои знамена. Эсеры, опасаясь вооруженного нападения Ленина на Народное Собрание, выделили из себя Комитет Защиты Родины и Свободы, руководимый Борисом Савинковым. Вербовали солдат и добровольцев среди разных подонков общества, даже из черных сотен²¹ царских, скрывающихся в провинции, где лозунги коммунистов не побеждали до сих пор. Намеревались в подходящий момент броситься на Совнарком и перебить всех до одного.

Ленин знал об этом и действовал тайно.

Петроград, поделенный на районы, бдительно охранялся надежным войском и рабочими дружинами. Почти ежедневно исчезали без следа наиболее энергичные враги диктатуры пролетариата, о их судьбе знало только ЧК, ужасная красная клоака, истекающая кровью, и ее создатель – Ленин.

Хотя ловкие большевистские агитаторы удачно разлагали массу делегатов Учредительного Собрания, комиссары не были уверены в окончательных результатах.

5 января 1918 года Ленин совещался долго с Антоновым и Дыбенко, а позже разрабатывал манифест пролетариата к Учредительному Собранию с требованием признания власти Совнаркома и Исполкома, за что обещал допустить созыв Народного Собрания с совещательным голосом.

– Товарищ! – обратились Троцкий, Зиновьев, Каменев и другие – Едва ли являемся мы четвертой частью Народного Собрания, как же можем требовать и ставить такие дерзкие требования? Гражданская война неизбежна, а тогда провинция будет для нас потеряна!

Ленин слушал внимательно, разъяснял, убеждал ненадежных, а когда понял, что ничего не добился, воскликнул:

– Половину Собрания составляют эсеры. Это крикливые типы. У них нет никакой силы. Мы разгоним этот сброд!

Долго еще продолжались совещания. Товарищи выходили обеспокоенные. Приближающийся день заседаний Чрезвычайного Собрания не предсказывал им ничего хорошего.

Только Владимир Ленин видел отчетливо развитие событий.

6 января красные войска безнаказанно расстреливали на улицах многочисленных демонстрантов. Моряки Дыбенко окружили Таврический Дворец, где должно было состояться Народное Собрание, угрожали и обсыпали оскорблениями прибывающих делегатов.

Собрание, после выслушивания требований Совнаркома, отказалось признать его наивысшей властью в России. Тогда в зал вторгся отряд вооруженных моряков, а громадный угрюмый боцман Железняков разогнал делегатов.

Таврический Дворец. Фотография. 1914 год

Ленин в течение нескольких дней изучал внимательно газеты всех фракций и становился все веселее. Потирая руки, говорил Надежде Константиновне:

– Мое покушение на известных «народовольцев» удалось! Народ, измученный бессильными обещаниями и лживыми лозунгами, принял спокойно известие о разгоне исчерпавшего себя Учредительного Собрания. Желает только действий, а не слов. Мы убедили его действиями!

Помехи на этой дороге не были, однако, окончательно устранены. Осталась Германия, которая начала наступление.

Ленин понимал, что захват немцами столицы нанесет удар революции, потому что все население страны будет считать Германию за спасителя России. Надо было удержать неприятеля от этого намерения. Ленин решил перечеркнуть планы Германии и сделать их поход на Петроград бесцельным.

На заседании Исполкома он внес проект переселения в Москву.

– Побег?! – раздались крики. – Капитуляция перед империализмом?! Мы погибли!

Троцкий выступил с длинной и пылкой речью. Доказывал, что оставление Петрограда станет причиной окончательного поражения партии.

– Смольный Институт, окруженный легендой, стал фетишем! – воскликнул он. – Когда исчезнет легенда, развеется очарование нашей власти. Мы не имеем права этого делать!

– Мы должны остаться и умереть с честью на наших позициях – крикнул с пафосом Зиновьев, поднимая над головой кулак.

Товарищи, охваченные ужасом, негодующими голосами высказывали свое мнение и с яростью нападали на вождя. Еще мгновение, и он мог бы погибнуть в глазах покорной и обожающей его толпы людей, вытащенной им из нужды и ничтожества.