Ленин

Государство мыслилось Лениным прежде всего как инструмент насилия и способ привести страну к всеобщему равенству. В лекции в Свердловском университете «О государстве» 11 июля 1919 года он утверждал, что «государство – машина, чтобы угнетать одних другими. И эту машину мы возьмем в руки того класса, который должен свергнуть власть капитала. Мы отбросим все старые предрассудки, что государство есть всеобщее равенство, – это обман: пока есть эксплуатация, не может быть равенства. Помещик не может быть равен рабочему, голодный – сытому. Ту машину, которая называлась государством, перед которой люди останавливаются с суеверным почтением и верят старым сказкам, что это есть общенародная власть, – пролетариат эту машину отбрасывает и говорит: это буржуазная ложь. Мы эту машину отняли у капиталистов, взяли ее себе. Этой машиной или дубиной мы разгромим всякую эксплуатацию, и, когда на свете не останется возможности эксплуатировать, не останется владельцев земли, владельцев фабрик, не будет так, что одни пресыщаются, а другие голодают, – лишь тогда, когда возможностей к этому не останется, мы эту машину отдадим на слом. Тогда не будет государства, не будет эксплуатации. Вот точка зрения нашей коммунистической партии».[194]

В то же время, в 1919 году Ленин оговаривался: «Есть условия, при которых насилие и необходимо и полезно, и есть условия, при которых насилие не может дать никаких результатов».[195] В сущности, переход в 1921 году от военного коммунизма к нэпу был признанием того, что посредством насилия, т. е. продразверстки, от крестьянства уже ничего не получишь, и необходимо переходить к более гибким методам его эксплуатации.

Добровольческая и Донская армии в январе 1919 года объединились в Вооруженные силы Юга России (ВСЮР). Вскоре после этого под давлением Антанты Краснов ушел в отставку. Деникин стал фактическим диктатором на обширных территориях Северного Кавказа, Дона и Кубани. Свое генеральное наступление ВСЮР развернули в июне 1919 года, отразив попытки Красной армии отбить Донбасс, хотя и потеряв при этом часть Донской области. 25 июня добровольцы взяли столицу Советской Украины Харьков, на следующий день – Екатеринослав. Кавказская армия генерала барона Петра Врангеля 30 июня овладела сильно укрепленным Царицыным. 3 июля Деникин отдал т. н. «московскую директиву», ставящую конечной целью захват Москвы. К тому времени подчиненные ему силы насчитывали около 105 тысяч штыков и сабель, что было недостаточно для наступления на широком фронте почти в 1000 км против превосходящего по численности противника. Деникинские войска, как и Красная армия, давно уже комплектовались путем принудительной мобилизации. Ленин проницательно заметил, что массовая мобилизация погубит Деникина, как прежде она погубила Колчака. Так и получилось.

Почему же Красную армию, в отличие от белой, массовая мобилизация все-таки не погубила? Дело было в разном социальном составе вооруженных сил противоборствующих сторон. Крестьяне-середняки составляли большинство и у белых, и у красных и одинаково часто переходили от одних к другим и обратно или дезертировали и возвращались в родные деревни. Исход войны определяло соотношение между более или менее надежными контингентами Красной армии и ее противников. И здесь явный перевес был на стороне большевиков. Они могли почти полностью полагаться на поддержку рабочих, а также сельских бедняков и безземельных батраков, составлявших более четверти всего крестьянства. Эти категории населения можно было без особого труда мобилизовать и за паек, денежное довольствие и амуницию побудить отправляться воевать в любую губернию – дома им терять всё равно было почти нечего. Об этом хорошо говорил Ленин в апреле 1919 года в связи с мобилизацией на Восточный фронт: «Мы берём людей из голодных мест и перебрасываем их в хлебные места. Предоставив каждому право на две двадцатифунтовые продовольственные посылки в месяц и сделав их бесплатными, мы одновременно улучшим и продовольственное состояние голодающих столиц и северных губерний».[196]