Ленин. Алгоритм революции и образ будущего

Этот темный и многослойный смысл рассуждений Гегеля и Маркса очаровывал русскую интеллигенцию, хотя прилагать эти рассуждения к социальной и политической реальности надо было очень осторожно. Признать, что Россия — самобытная цивилизация, было для европейски образованного марксиста очень трудным шагом. Это значило внутренне признать правоту славянофилов, которые в среде социал-демократов выглядели архаическими реакционерами. При этом надо было не стать диссидентом, изгоем в среде социал-демократов.

Глава 8. Становление новой теоретической системы революции

Один из ведущих современных социологов П. Бурдье так сказал: «Собственно политическое действие возможно, поскольку у агентов, включенных в социальный мир, есть знание (более или менее адекватное) об этом мире и поскольку можно воздействовать на социальный мир, воздействуя на их знание об этом мире. Это действие призвано произвести и навязать представления (ментальные, словесные, графические или театральные) о социальном мире, которые были бы способны воздействовать на этот мир, воздействуя на представление о нем у агентов» [46].

Таким образом, политическое действие невозможно, если ему не предшествует соответствующее изменение в сознании людей — и элиты, и массы. Вся история показала, что это условие является абсолютным. Как подчеркивал Бурдье, «политический бунт предполагает бунт когнитивный, переворот в видении мира». Когнитивный бунт — это перестройка мышления, языка, «повестки дня» и логики объяснения социальной действительности. Само по себе недовольство этой действительностью к «политическому бунту» не ведет. Недовольство без изменения в видении мира может лишь бунт толпы, ярость которой хозяева дискурса могут направить в любые стороны.

В другом месте Бурдье уточнил: «Познание социального мира, точнее, категории, которые делают его возможным, суть главная задача политической борьбы за возможность сохранить или трансформировать социальный мир, сохраняя или трансформируя категории восприятия этого мира» [47].

В ситуации революции «познание социального мира» формирует массовое сознание и, далее, действия. Фундаментом представления образа социального мира является целостная картина мира, а познание этой картины с момента появления разума было упорядочено и следовало правилам и нормам. Системы этих правил и приемов непрерывно развивались (или деградировали). Системы этих правил часто называют парадигмами.

Этнологи Н.Н. Чебоксаров и С.А. Арутюнов так излагают процесс освоения «картины мира»: «Человек воспринимает мир не как хаотический поток образов, символов и понятий. Вся информация из внешнего мира проходит через картину мира, представляющую собой систему понятий и символов, достаточно жестко зафиксированную в нашем сознании. Эта схема-картина пропускает только ту информацию, которая предусмотрена ею. Ту информацию, о которой у нас нет представления, для которой нет соответствующего термина (названия), мы просто не замечаем. Весь остальной поток информации структурируется картиной мира: отбрасывается незначительное с ее точки зрения, фиксируется внимание на важном. Основу картины мира составляют этнические ценности» (см. [32, с. 60]).

Для нас, прежде всего, важно то, что в кризисных ситуациях участвует фактор различия в картине мира России и Запада. Это фон наших цивилизационных конфликтов. В последние два века в обществоведении разделялись две идеальные («чистые») модели обществ и государств: традиционные и современные. Раньше иногда различали «варварские» и «цивилизованные» общества и государства, а теперь мода на толерантность, и термины мягче. Современным назвали государство модерна — конструкцию, которая сложилась в процессе череды революций, породившей Запад как особую цивилизацию Нового времени. «Незападные» общества и государства стали называть традиционными. Деление это условно, т. к. некоторые незападные государства уже в XIX в. смогли перенести и освоить западные культурные достижения, важные технологии и институты модернизировались. Но эти инновации «прививались» на ствол своей культуры, и по ряду фундаментальных признаков (мировоззренческих и социальных) эти государства относили к классу традиционных. Примеры: Япония, Россия (затем СССР), Индия.

В Российской империи, с традиционным обществом (85 % населения были крестьяне, люди аграрной цивилизации). Это общество два века переживало кризис модернизации, а к концу XIX века вызрел и произошел открытый ценностный раскол. Противоречия в символической сфере усиливались, но после реформы 1861 г. недовольство и осознание кризиса отношений стали развиваться в нелинейном режиме.