Ленин. Алгоритм революции и образ будущего

Американский экономист и историк экономики И. Кристол вводит определенное разграничение (1981): «Экономическая теория занимается поведением людей на рынке. Не существует некапиталистической экономической теории… Для того, чтобы существовала экономическая теория, необходим рынок, точно так же, как для научной теории в физике должен существовать мир, в котором порядок создается силами действия и противодействия, а не мир, в котором физические явления разумно управляются Богом» (см. [74, с. 11-12]).

Политэкономия — область знания, претендовавшая быть естественной наукой, начиная с Адама Смита, начала изучать экономические явления вне морального контекста. То есть политэкономия изучала то, что есть, подходила к объекту независимо от понятий добра и зла. Она не претендовала на то, чтобы говорить, что есть добро, что есть зло в экономике, она только старалась выявить объективные законы, подобные законам естественных наук. Отрицалась даже принадлежность политэкономии к «социальным наукам».

Очевидно, однако, что политэкономия изначала была тесно связана с идеологией (в «Археологии знания» М. Фуко берет политэкономию как пример знания, в которое идеология вплетена неразрывно). В то же время, политэкономия — наука не экспериментальная, она основывается на постулатах и моделях. Поскольку она связана с идеологией, неизбежно сокрытие части исходных постулатов и моделей.14

После Октябрьской революции стал складываться особый тип хозяйства, присущего традиционным обществам, каким еще была Российская империя. Западная экономическая теория принципиально не изучала хозяйства таких типов, однако многое можно было бы понять, внимательно читая Маркса. Он прекрасно показал в «Капитале», что происходит при вторжении рыночной экономики в натуральное хозяйство. Например, он подчеркнул, что внедрение монетаризма в любое некапиталистическое хозяйство приводило к катастрофе: «Внезапный переход от кредитной системы к монетарной присоединяет к практической панике теоретический страх, и агенты обращения содрогаются перед непроницаемой тайной своих собственных отношений» [75].

Маркс пишет о том, как это происходило во Франции: «Ужасная нищета французских крестьян при Людовике XIV была вызвана не только высотою налогов, но и превращением их из натуральных в денежные налоги». Он приводит слова видных деятелей Франции того времени: «Деньги сделались всеобщим палачом»; «деньги объявляют войну всему роду человеческому»; финансы — это «перегонный куб, в котором превращают в пар чудовищное количество благ и средств существования, чтобы добыть этот роковой осадок», и т. п. Многие страны спаслись только тем, что смогли защититься от монетаризма с помощью государства (например, сохранив натуральные налоги и взаимозачеты) [16, с. 152].

На первом этапе советского строя решения стабилизации хозяйства опирались на опыт и здравый смысл, а также на описание подобных кризисов у Маркса. Разработка и объяснения этих решений легли на Ленина. Тогда, обобществив средства производства, Советская Россия смогла ввести «бесплатные» деньги, ликвидировать ссудный процент, укротить монетаризм, одновременно оживив производство и торговлю (НЭП). Тогда еще не было времени для теоретических дискуссий.

Как пишет Маркс в «Капитале», римское право безусловно запрещало обращаться с деньгами как с товаром. Там действовала юридическая догма: «Денег же никто не должен покупать, ибо, учрежденные для пользования всех, они не должны быть товаром». Катон Старший писал: «А предками нашими так принято и так в законах уложено, чтобы вора присуждать ко взысканию вдвое, а ростовщика ко взысканию вчетверо». Из этого можно понять, насколько ростовщика в Риме считали худшим гражданином, чем вора. В советском хозяйстве деньги товаром не были и не продавались. Напротив, капитализм не может существовать без финансового капитала, без превращения денег в товар и товар в деньги.

В начале пути догмы политэкономии и реальное хозяйство не пересекались. Стали быстро восстанавливаться традиционные («естественные», по выражению М. Вебера) взгляды на хозяйство и производственные отношения. Главными укладами становились трудовая крестьянская семья и вертикальная кооперация на селе (изученные А.В. Чаяновым), малые предприятия традиционного капитализма (НЭП в городе), первые крупные предприятия социалистического типа в промышленности.

Проблема ученых и политиков была в том, что уже в древности разделились цели и формы хозяйства. Аристотель разделял хозяйство на два типа: один тип — экономия, что означает «ведение дома» (экоса), производство и торговля ради обеспечения жизни материальными благами; другой тип — хрематистика, хозяйство, нацеленное на получение дохода. Эти типы различают так же, как натуральное хозяйство и рыночную экономику.