Ленин. Человек, который изменил всё

Таммерфорсская конференция завершалась под аккомпанемент Московского восстания. Наиболее жесткие и кровопролитные бои шли на Пресне, где рабочие воздвигли баррикады. Большевики в Питере сделали все возможное, «чтобы помочь Московскому восстанию, по крайней мере по прекращению сообщения между Петербургом и Москвой. От этого в то время многое зависело… Волнения на дороге были огромные, путь разбирался, но силы наши оказались недостаточными. Семеновцы перекатили в Москву и предрешили разгром героических рабочих Красной Пресни»⁴⁶¹. Семеновский полк под командованием генерала Мина действительно решил дело: были расстреляны руководители забастовки на линии Московско-Рязанской дороги, баррикады на Пресне – разбиты артиллерийским огнем. Доставленных через Финляндию винтовок и динамита оказалось недостаточно.

Планировали большевики вооруженное восстание и в Петербурге, куда Ленин вернулся из Таммерфорса. Антонов-Овсеенко рассказывал о совещании с Лениным в декабре: «Решено. Железнодорожный батальон и саперы должны начать – захватить склады оружия на Охте (здесь они стоят), передать оружие организованным рабочим, что будут двинуты с митингов. Укрепиться на Выборгской стороне, держать связь с Финляндией. Я, как бывший офицер, должен принять командование. Начало – рано утром. Прошла ночь – утро. Никто не пришел, как было условлено, за мной. После узнал – солдаты отказались выступить»⁴⁶².

Правительство провело массовые репрессивные акции, в губернии посланы карательные отряды. Ленин видит резкий спад движения. 4 января 1906 года он пишет: «Гражданская война кипит. Политическая забастовка, как таковая, начинает исчерпывать себя, отходить в прошлое, как изжитая форма движения. В Питере, напр., истощенные и обескровленные рабочие оказались не в состоянии провести декабрьской стачки. С другой стороны, движение в целом, будучи сдавлено в данный момент реакцией, несомненно поднялось на гораздо более высокую ступень… Что же теперь? Будем смотреть прямо в лицо действительности. Теперь предстоит новая работа, усвоение и переработка опыта последних форм борьбы, работа подготовки и организации сил в главнейших центрах движения… Долой конституционные иллюзии! Надо собирать новые, примыкающие к пролетариату силы. Надо “собрать опыт” двух великих месяцев революции (ноябрь и декабрь). Надо приспособиться опять к восстановленному самодержавию, надо уметь везде, где надо, опять залезть в подполье»⁴⁶³. Залезть, чтобы готовиться к новым вооруженным схваткам.

«В подполье мы залезали, – подтверждала Крупская, которая в тот момент была секретарем ЦК РСДРП. – Плели сети конспиративной организации. Со всех концов России приезжали товарищи, с которыми сговаривались о работе, о линии, которую надо проводить… Наиболее близкой и ценной публике я устраивала свидания с Ильичем или же по боевой части – устраивала свидание с Никитичем (Красиным)… Явки устраивались в разных местах: то у зубного врача Доры Двойрес (где-то на Невском), то у зубного врача Лаврентьевой (на Николаевской), то в книжном складе “Вперед”, у разных сочувствующих». «Ильич маялся по ночевкам, что его очень тяготило… Наконец Ильичу надоела вся эта маета, и мы поселились с ним на Пантелеймоновской (большой дом против Пантелеймоновской церкви) у какой-то черносотенной хозяйки»⁴⁶⁴.

В ответ на сетования Плеханова о том, что в декабре 1905 года не нужно было браться за оружие, Ленин утверждает: «Напротив, нужно было более решительно, энергично и наступательно браться за оружие, нужно было разъяснять массам невозможность одной только мирной стачки и необходимость бесстрашной и беспощадной вооруженной борьбы… Презрение к смерти должно распространиться в массах и обеспечить победу»⁴⁶⁵.

Ленин еще видел перспективу продолжения революционных боев, лишь видоизменив их форму. Емельян Михайлович Ярославский (Губельман) – один из творцов военно-боевой организации большевиков – подтверждал, что и после декабря 1905 года «велась огромная работа по созданию боевых дружин… Во многих местах: на Урале, в Прибалтийском крае, на Кавказе, в больших городах – эти боевики, боевые дружины пробовали свои силы в нападениях на участки, в отдельных террористических актах, в захвате оружия, в экспроприациях…»⁴⁶⁶.

Естественно, что боевые группы большевиков привлекли к себе повышенное внимание спецслужб, как и персона их лидера. За ним началась реальная охота. Крупская утверждала, что «Ильич еле-еле ушел от слежки и при помощи Баска (тогда видного члена Спилки) перебрался в Финляндию и там прожил до Стокгольмского съезда»⁴⁶⁷.