Ленин. Дорисованный портрет

Как всё это было славно! По-человечески, по-простому, по-душевному славно… И вот приходится отставлять шутки и товарищество в сторону и начинать с Богдановым идейную войну.

Вместе они так уже и не сойдутся… Богданов с Луначарским, Алексинским, Горьким и Вилоновым организует каприйскую «партийную» школу в 1909 году и позднее, в 1911 году, аналогичную школу в Болонье, а в декабре 1909 года вместе с Григорием Алексинским станет организатором группы «левых большевиков» «Вперёд»…

Казалось бы — сколько пыла… В то время Богданов замахнётся на собственную философскую систему! Он явно будет считать себя правым, а Ленина неправым. И тут надо говорить, скорее, не о пыле, а об апломбе.

Полезно сопоставить Богданова со Сталиным. Сталин уловил масштаб Ленина сразу и, даром что сам был гением, не стал — в отличие от Богданова — изображать из себя фигуру как минимум равновеликую Ленину, а пошёл под руку Ленина и всю свою жизнь шёл под знаменем Ленина и был верен делу Ленина. Богданов же, обладая талантом вполне сумбурным, с какого-то момента стал отвергать Ленина, пытался потрясать небеса…

А что затем?

А затем Богданов в 1913 году тихо вернётся в Россию, будет одно время сотрудничать в «Правде», в интеллигентских изданиях… В 1914 году его как врача мобилизуют на фронт, но в 1915 году откомандируют на работу в госпиталь в Москве. Тогда он уже будет считать себя «вне политики».

Ленинский Октябрь бывший ленинский соратник не примет, Октябрьскую революцию оценит как «демагогию-диктатуру». Богданов много рассуждал о некой «всеобщей организационной науке», названной им «тектологией», но заниматься организацией строительства новой России не спешил. После Октября 1917 года он отказался от всех предложений работать в Наркомпросе у своего же зятя Луначарского, но стал основателем недолговечного «Пролетарского университета» и с 1918-го по 1921 годы был одним из руководителей Пролеткульта — дело не так чтобы очень ответственное…

Позднее Богданов стал всё же организатором и вдохновителем Института переливания крови и погиб при неудачном опыте над собой. Чтя его память — научный героизм есть научный героизм, — можно заметить, что конец Богданова оказался в некотором смысле символическим — он проявлял много неорганизованных эмоций там, где требовались холодный разум и дисциплина подлинно организованного ума. И об одном ли Богданове следует сказать так?

Вот какими были отзовисты. Явная глупость их позиции была, казалось бы, очевидной. К чему лишаться думской трибуны — во имя чистоты риз? Или отказываться от неё потому, что думские большевики не всегда работали лучшим образом?

Ну, если и так — воспитывайте товарищей, но с маху — отзывать?

Сложно, сложно было Ленину… С неумно политически ведущими себя товарищами порой бывает сложнее, чем с открытыми политическими врагами. Недаром давно было сказано: «Избави меня, боже, от друзей, а от врагов я как-нибудь сам избавлюсь».

В ПЕРВОЙ половине 1909 года Ленин был по горло занят попытками вернуть Богданова и его сторонников на верный путь. Ситуацию хорошо иллюстрирует, например, письмо Ленина к Иосифу Дубровинскому от 29 апреля 1909 года:

«Дорогой друг! У нас гостит Покровский. Обыватель чистой воды. „Конечно, отзовизм глупость, конечно, это синдикализм, но по моральным соображениям и я и, вероятно, Степанов (И. И. Скворцов-Степанов. — С. К.) будем за Максимова (Богданова. — С. К.)“. Обижают, видите ли, кристальных негодяев разные злые люди! Эти „маральные“ обыватели сразу начинают „мараться“, когда при них говоришь об исторической задаче сплочения марксистских элементов…

Выписывала этого мараку оппозиция — мы его не выписывали…

Похоже на то, что Власов теперь решает судьбу: если он с глупистами, обывателями и махистами, тогда, очевидно, раскол и упорная борьба. Если он с нами, тогда, может быть, удастся свести к отколу парочки обывателей, кои в партии ноль…

Домов + Богданов + Марат требуют сегодня БЦ (Большевистский центр. — С. К.) о назначении срока пленума на конец V — начало VI. На деле возможен пленум лишь ещё позже…»[112]

В скобках замечу, что туберкулёзник Дубровинский тогда лечился в Давосе, и Ленин в своих письмах ему раз за разом напоминал весной 1909 года: «бросьте мысль об удирании из санатория», «лечитесь серьёзно», «лечитесь, гуляйте, спите, ешьте, ибо для партии нам нужно здоровое имущество»… Но в 1913 году Дубровинский стараниями царского правительства попал в другой «санаторий» — ссыльный «туруханский» — и в 1913 году в Сибири же умер.

Что же до лиц, упомянутых в письме, то «Домов» — это М. П. Покровский, с упоминания о котором Ленин письмо начал, Максимов-Богданов — это Богданов, а «Марат» — московский большевик Виргилий Леонович Шанцер (1867–1911).