Ленин. Эмиграция и Россия

Ленин раскрывает ошибки Жана Жореса, с которым встречался на Штутгартском конгрессе II Интернационала. Не раз выступает он против анархизма и анархо-синдикализма, господствующих в профсоюзном движении Франции. Он утверждает: анархистская фраза вредит французскому рабочему движению.

У Ленина нет никакого желания поддерживать отношения с теми, с кем он расходится во взглядах. Но всегда находит время, чтобы побыть среди простых французов.

“...Как-то пошли в маленький театр неподалеку от нас и остались очень довольны,- сообщает Надежда Константиновна матери Владимира Ильича.- Публика была чисто рабочая, с грудными младенцами, без шляп, разговорчивая, живая. Интересна была непосредственность, с какой публика реагировала на игру. Аплодировали не хорошей или дурной игре, а хорошим или дурным поступкам. И пьеса была соответствующая, наивная, с разными хорошими словами, приноровленная под вкус публики. Получалось впечатление чего-то очень живого, непосредственного” [70].

О редких развлечениях пишет родным и Владимир Ильич: “До сих пор здесь зима не в зиму, а в весну. Сегодня, напр., прямо весенний, солнечный, сухой и теплый день, который мы использовали с Надей для великолепной утренней прогулки в Булонский лес. Вообще на праздниках мы “загуляли”: были в музеях, в театре...” [71]

Ульяновых привлекло имя популярного певца Монтегюса. Сын и внук коммунаров, любимец парижских пригородов, он высмеивает в своих куплетах фабрикантов, домовладельцев, генералов, проклинает войну:

Истребляют друг друга, даже не видевшись ни разу, Убивают друг друга, не зная за что..

Отыскав по газетам, где поет Монтегюс, Ульяновы отправляются то в театр в Монруже, то в зал на авеню д'Орлеан или в “Бобино” на улице Гетэ, то в окраинные мюзик-холлы. Ленин любит песни этого шансонье в рабочей блузе с красным фуляром вокруг шеи, с прядью черных волос, свисающей из-под козырька каскетки. Невольно поддается он зажигающим словам куплетов, славящим солдат 17-го пехотного полка, восставшего в Агде и отправившегося в Безье брататься с толпой, когда “бунт оборванцев” охватил весь юг страны:

Честь и хвала солдатамСемнадцатого полка!Честь и хвала ребятам!Их связь с народом крепка.Честь и хвала солдатам!Их подвиг ярко горит.“Спасибо”,- своим солдатамРеспублика говорит. (Перевод Павла Антокольского.)

Ленин и Крупская попадают однажды и на концерт эстонского скрипача Эдуарда Сырмуса.

Это музыкант-революционер. Еще в 1904 году он был арестован “по подозрению в принадлежности к группе лиц, занимавшихся преступной пропагандой среди нижних чинов флота в г. Кронштадте” [72]. А выйдя из тюрьмы, редактировал в Петербурге эстонскую социал-демократическую газету “Эдази” (“Вперед”), считавшую Ленина главным своим сотрудником. Гонения вынудили Сырмуса покинуть российскую столицу. Он уехал в Финляндию, оттуда в Швецию, затем в Норвегию и, наконец, во Францию.

Ленин помнит: как-то Сырмус подошел к нему на собрании большевистской группы, представился и глухим от вол нения голосом спросил:

- Что мне делать, Владимир Ильич? Я большевик, но очень люблю скрипку... Имею ли я право играть? Ленин ответил тогда:

- Да, имеете, если будете скрипачом-большевиком! Музыка, товарищ, громадная сила, ее надо использовать для наших целей, для классовой борьбы. Вы, как большевистский агитатор, сами должны знать, как использовать скрипку в качестве инструмента агитации.

В тот вечер Сырмус поделился с Лениным своей мечтой: играть перед рабочей аудиторией и здесь же, на концертах, разъяснять рабочим их цели в революционной борьбе. Пройдет более двадцати лет, и музыкант напишет Горькому: “...Я говорил т. Ленину о своей идее скрипкой содействовать эмансипации пролетариата. Тов. Ленин очень заинтересовался этой идеей...” [73]

И вот Сырмус выступает в Париже перед русскими политическими эмигрантами. Он посвящает концерт памяти героев Парижской коммуны. В полутемном зале, сидя в задних рядах, Владимир Ильич слушает его вдохновенную игру. Он покидает концерт убежденным, что скрипачу надо во что бы то ни стало помочь. Это Ленин, сообщит Сырмус Горькому, “помог мне некоторое время учиться в Париже” [74]. По инициативе Ленина партия выделяет деньги на совершенствование мастерства эстонского музыканта.

На партийную стипендию учится Сырмус у профессоров Анри Марто и Люсьена Капэ. “Работая с железной неутомимостью,- сообщит о нем в 1912 году в “Парижском вестнике” Луначарский,- Сырмус приобретает редкую технику и наконец чувствует в себе силы вновь начать свое дело с богатым репертуаром, находящимся в полной власти виртуоза. Первые концерты в Люцерне и Цюрихе вызвали восторги публики и критики” [75]. И с той поры имя Сырмуса, которого оценил, которому помог учиться Ленин, не сходит со страниц газет почти всех стран Европы.

Но вернемся на Мари-Роз, где живут Ульяновы. Покидая Женеву и перебираясь на берега Сены, Ленин надеялся, что в большом городе за ним будут меньше следить. А на самом деле он и здесь в поле зрения агентов царской охранки.