Ленин (Глава 3)

Продолжая торопливо читать заготовленные листки, русский эмигрант выразил уверенность, что революция 1905 года остается "прологом грядущей европейской революции". Ленин сказал, что "ближайшие годы... приведут в Европе к народным восстаниям..."6. Он говорил о возможности восстаний в Европе, но, однако, не упомянул Россию. О том, что эти восстания вспыхнут не так скоро, Ленин заявил в одной из последних фраз своего доклада:

- Мы, старики, может быть, не доживем до решающих битв этой грядущей революции...7

Российский "пророк" и не ведал, что до "грядущей революции" осталось меньше двух месяцев...

Демократический февраль

В России все ждали революцию, и, тем не менее, для всех она оказалась внезапной. Правы те аналитики, которые утверждают, что существуют два основных источника Февральской революции: неудачная война и слабость власти. Обвал российской государственности произошел внешне неожиданно. Но ее устои подтачивались давно.

Что касается войны, то, несмотря на стратегические не

187

удачи, положение России еще не было абсолютно безнадежным и катастрофическим. Германия сама была в тяжелейшем состоянии. Фронт стабилизировался вдалеке от столицы России и других жизненно важных ее центров. Брусиловский прорыв летом 1916 года вдохнул в людей веру в почетный исход войны. Дальновидные политики понимали, что стратегически Германия не может выиграть войну, особенно после того как Соединенные Штаты открыто и прямо займут место сражающейся державы на стороне Антанты.

Правда, надо отметить, что социал-демократическая агитация основательно разложила армию, уставшую от войны. Начавшиеся "братания" на фронтах часто носили односторонний характер: нередко в русские окопы доставлялась немцами социал-демократическая литература большевистского содержания, однозначно помогавшая больше кайзеровской Германии, чем российской армии.

Председатель Государственной думы в своих воспоминаниях пишет, что "симптомы разложения армии были уже заметны на второй год войны... Пополнения, присылаемые из запасных батальонов, приходили на фронт с утечкой на одну четверть... Иногда эшелоны, идущие на фронт, останавливались ввиду полного отсутствия личного состава, кроме офицеров и прапорщиков. Все разбегались..."8. Так эффективно работали агитаторы-социалисты, бросая семена своей пропаганды на глубокое нежелание крестьян воевать. Большевики внесли свой весомый вклад в поражение русской армии.

Но в целом, несмотря на тяжелое положение, Россия еще далеко не исчерпала всех материальных и духовных ресурсов продолжать войну, которая в условиях германской оккупации российских пространств становилась для нее во все большей степени справедливой (тем более, что начала войну Германия).

Однако царский режим, ставший в известном смысле думским, проявил свою неспособность управлять государством в критической ситуации. Этому содействовало и решение императора 6 августа 1915 года сменить на посту главнокомандующего российской армией великого князя Николая Николаевича и занять этот пост самому. Почти весь Кабинет министров запротестовал, считая, что отъезд в

188

Ставку царя "грозит крайнему разрушению России, Вам и династии Вашей, тяжелыми последствиями"9. Но царь был непреклонен. Самодержец как бы сошел с авансцены главных событий на периферию социальных действий, отдав столицу враждующим и продажным группировкам из своего окружения.

В силу извечной традиции Россия привыкла к государственному единоначалию, персонифицированному в облике конкретной личности. Политика "внутреннего мира", провозглашенная Думой, в результате кризиса власти быстро рухнула.

Как вспоминал П.Н.Милюков, события в столице развивались совершенно стихийно. "После полудня 27 февраля у Таврического дворца, скопилась многочисленная толпа, давившая на решетку. Тут была и "публика", и рабочие, и солдаты. Пришлось ворота открыть, и толпа хлынула во дворец. А к вечеру уже почувствовали, что мы (думский Временный комитет. - Д.В.) не одни во дворце - и вообще больше не хозяева дворца. В другом его конце уже собирался другой претендент на власть. Совет рабочих депутатов, спешно созванный партийными организациями, которые до тех пор воздерживались от возглавления революции... Солдаты явились последними, но они были настоящими хозяевами момента. Правда, они сами того не осознавали, бросились во дворец не как победители, а как люди, боявшиеся ответственности за совершенное нарушение дисциплины, за убийство командиров и офицеров. Еще меньше, чем мы, они были уверены, что революция победила. От Думы они ждали признания и защиты. И Таврический дворец к ночи превратился в укрепленный лагерь...