Ленин и Сталин против Троцкого и Свердлова

Из материалов съездов и конференций особое значение имеют партийные программы и уставы как документы системообразующие.

Программы считались основными политическими документами, в которых закреплялись стратегические задачи партии. Они представляли собой, как это называли советские историки и археографы, «фундамент стратегии и тактики революционной партии пролетариата»[97]. Основатель большевистской партии В.И. Ленин, как всегда кратко и лаконично, заметил в одном из своих выступлений (1922): «Без Программы и обещаний выступить с мировой революцией нельзя»[98]. Собственно, с 1903 г., когда редакция «Искры» и «Зари» навязала[99] II съезду РСДРП свой, радикальный, вариант Программы партии, началось размежевание российских социал-демократических рядов на большевиков и меньшевиков. Как с гордостью писали советские историки, «В.И. Ленин со всей решительностью и непреклонностью защитил положение о диктатуре пролетариата от всех нападок оппортунистов»[100]. Г.В. Плеханов удовлетворенно констатировал «…факт тот, что, кроме т. Акимова, никто на съезде не возражал против основных положений нашей Программы. Они признаны огромным, подавляющим большинством съезда, а именно это признание ее таким большинством съезда показывает, что в нашей партии спор ревизионистов с ортодоксами решен в пользу этих последних»[101].

Поскольку любые неосторожные заявления на страницах основного партийного документа могли привести к крайне серьезным последствиям, программные установки партия меняла редко. По справедливому замечанию А.И. Микояна, «большевики в течение 10 лет не имели отдельной собственной Программы»[102], первую отдельную от меньшевиков Программу принял VIII съезд РКП(б) 1919 г.

И то один скверно прописанный в этой Программе РКП(б) пункт явился теоретической предпосылкой для Профсоюзной дискуссии, поставившей партию перед угрозой раскола. На IX съезде РКП(б) 1920 г. старый большевик Д.Б. Рязанов, накопивший огромный опыт по борьбе с синдикализмом в РСДРП[103], прямо заявил товарищам по партии: «Мы в Программе [1918 г.] осветили то, к чему теоретически не подготовлялись, осветили в Программе» роль профсоюзов «в той области, которая им не свойственна»[104].

Отнюдь не напрасно российский социал-демократ, будущий видный советский экономист и академик, С.Г. Струмилин еще на Объединительном съезде РСДРП 1906 г. призвал товарищей относиться к программным вопросам максимально ответственно, поскольку «Программные требования – это исторический вексель, по которому нужно при всяких обстоятельствах или расплатиться полностью, или признать себя политическими банкротами»[105]. И поэтому, невзирая на то что в «партийных кругах» задолго до Первой мировой войны констатировали «полную устарелость» старой Программы[106], Г.Я. Сокольников и В.И. Ленин признали на VII (Апрельской) Всероссийской конференции РСДРП(большевиков) 1917 г. целесообразным отложить принятие нового варианта Программы «партии, которой следовало бы называться Коммунистической…»[107], до созыва съезда: «Было бы желательно, чтобы разработка партийной Программы стала делом всей партии»[108].

Уставы (на ряде съездов – Организационные уставы, на самом Первом съезде – Манифест РСДРП) представляли «собой своды правил и положений, определявших задачи, устройство и деятельность» партии. Устав фиксировал организационное устройство, функции, компетенцию, основные направления партийной деятельности, а также финансовые ресурсы, размер вступительных и членских взносов. В советские времена уставы составляли юридическую основу партийной деятельности[109].

Изначально В.И. Ленин, а возможно и другие вожди российской социал-демократии, был убежден в том, что «организовать – значит прежде всего составить Устав»[110] (то ли в военно-монашеском, то ли в библейском духе: «Вначале было Слово»), однако жизнь подкорректировала теоретические представления партийных «литераторов»[111]: так или иначе в уставы партии фиксировали то организационное устройство, которое сложилось фактически[112].