Ленин и Сталин против Троцкого и Свердлова

Здесь партии предстоял неслыханно трудный переход. Партия, которая воспитала и лучших своих представителей – [таких], как Я.М. Свердлов, не могла иначе воспитать как деятельностью нелегальной: в подполье, в кружках, партии приходилось в несколько недель, самое большее – в несколько месяцев, превратиться в партию правительственную, которая должна была руководить или на которую легла задача руководить миллионами пролетариата, так, чтобы они всю свою деятельность строили на неразрывной связи с десятками миллионов трудящихся, такой связи, которая не была бы формальной, как прежде, а такой, которая трудящихся будила бы, которая каждого рабочего, где бы ни жил, куда бы он ни попадал, сама собой превращала в агитатора-пропагандиста, организатора, сама собой создавала такое положение, что перед крестьянами, хотя бы наиболее отсталыми, наиболее задавленными, всякий рабочий является как руководитель, вождь, как тот, кто вел его за собой, кто показывает крестьянину пример борьбы против эксплуататоров, против помещиков, капиталистов, пример самого большого самопожертвования. То самопожертвование, которое вылилось в деятельность старых революционных работников, подало пример, который мы видим так наглядно в жизни Якова Михайловича, из 35 лет своей жизни половину проведшего в нелегальной работе и долгие годы, вероятно, больше половины этой жизни, проведшего по тюрьмам, в бегах, на нелегальном положении. Это самопожертвование, которое выделило лучших и немногих представителей ремесленников и ничтожное число рабочих, должно было быть повторено пролетариатом в небольшом масштабе.

Когда говорят о диктатуре пролетариата, часто забывают, что эта диктатура была готовностью, решимостью доказана на деле идти на самые большие жертвы. Когда обвиняют диктатуру пролетариата за примененное ею насилие (напоминание о массовом красном терроре. – С.В.), забывают, что это насилие направлялось против эксплуататоров, против помещиков и против капиталистов, а что то уважение, полнейшая преданность, которую пролетариат приобрел в массе трудящихся, приобрел только тем, что везде передовые его отряды в течение минувших двух лет революции взяли на себя большое число каких бы то ни было бедствий революции, тяжести голода, тяжесть тех неслыханных тягот, которые обрушились на нас, Гражданской войны – тех тягот, которые главным образом на население городов обрушились. Между самопожертвованием старых революционеров, которые больше чем десять лет до нашей революции выковывали свою умелую деятельность и организаторское умение, ядро партии, способное руководить пролетариатом, между этим самопожертвованием, тем, которое было главной отличительной чертой и самым важным источником авторитета и уважения, которое пролетариат (якобы. – С.В.) сыскал в крестьянстве в течение двух лет, самую неразрывную связь, оно показывает, что эта революция не могла бы пройти так, как прошла, не могла бы выдержать двух лет неслыханно тяжелых испытаний, если бы зачатки сплочения непреклонно твердой организации не были бы заложены такими людьми, как Яков Михайлович Свердлов в течение более чем десяти лет до начала революции и без которых этот организаторский талант, умение администратора не было бы связано с деятельностью класса, достаточно вышколенного капитализмом, достаточно объединенного, сплоченного, достаточно разгруженного от старой спячки, чтобы взять на себя продолжение этого дела, чтобы подготовить миллионы бойцов и борцов, чтобы повести их, несмотря на все трудности, которые возлагала на них История. Нет сомнения, что в стране более передовых организаторских способностей, в меньшем масштабе имеется распределение на большее число людей, нет сомнения, что там, после первых побед революции, легче будут проходить труднейшие организационные этапы, но первые шаги революции затрудняются в этих странах, между прочим, потому, что такой тяжелой закаляющей школы для авангарда революционеров и рабочего класса, какова была школа у нас, в других странах не было, и что там приходится переходить к тяжелой, более требующей жертв, революции от капитализма, от периода сравнительно мирного, который воспитывал не революционных борцов как руководителей рабочего класса, а борцов оппортунистических. Этот вывод нам навязывает, между прочим, сравнение нашей революции с немецкой. Сходство оказывается поразительное. Если мы припомним, что у нас дело началось с соглашательства, что оно привело к корниловщине и теперь немецкий пролетариат переживает эту корниловщину, а сегодня мы получили сообщение, что новое правительство германских монархистов, которое свергло старых монархистов, оно уже заключает соглашение со старым правительством, оно уже в блоке, восстанавливает власть монархизма вместе с немецкими меньшевиками, эсерами и шейдемановцами.