Ленин. Книга 1

Ираклий Церетели, один из меньшевистских лидеров, прошедший каторгу и глубоко приверженный социал-демократическим идеям, вспоминал, как 11 июня в помещении кадетского корпуса представители всех фракций Всероссийского съезда Советов обсуждали вопрос О несостоявшейся демонстрации накануне 10-го числа. В своем. выступлении Церетели заявил, что «заговор был обезврежен в момент, когда мы его раскрыли… Контрреволюция может проникнуть к нам только через одну дверь: через большевиков. То, что делают теперь большевики, это уже не идейная пропаганда, это — заговор. Оружие критики сменяется критикой с помощью оружия…»155.

Может быть, обвинения Церетели, лидеров других политических партий в том, что большевики делают ставку на насильственный захват власти в стране, не имели под собой почвы? Может быть, «соглашатели», как большевики называли меньшевиков и эсеров, сгущали краски? Но нет. Ленин, выступая на совещании Петербургского комитета РСДРП 11 июня по поводу отмены демонстрации, совершенно определенно сказал, что «мирные манифестации — это дело прошлого»156. Ленин недвусмысленно заявил, что «рабочие должны трезво учесть, что о мирной демонстрации теперь речи быть не может»157. Сохраняя курс на захват власти, переход от «буржуазного к социалистическому» этапу революции, большевики взяли курс на использование военной силы.

Временное правительство не без основания видело выход в ослаблении внутриполитического кризиса на рельсах широкомасштабного наступления на фронте. О нем в обществе много говорили, некоторые — с надеждой; успехи наступления ускорят установление мира. Керенский, бросив все дела в столице, с раннего утра до темна объезжал полки, дивизии, корпуса. Везде говорил, говорил — до хрипоты. По его словам, от этого «наступления зависит судьба революции». Мы долго усмехались над этими словами «незадачливого политика». Может быть, и напрасно. Удайся наступление (для чего, правда, было немного шансов), и положение в стране, особенно в Петрограде, стало бы совсем иным. Власть Временного правительства получила бы ту опору, которую оно быстро теряло: веру, доверие миллионов людей.

Но армия была уже не в состоянии решать крупные оперативные и стратегические задачи. Хотя частного успеха могла и добиться. Но и это было бы важно. Однако перед наступлением в полках под влиянием большевиков подолгу митинговали, ставили перед командирами разные условия, выдвигали ультиматумы. Иногда принимали резолюции: «Займем траншеи австрийцев — за это половина полка в отпуск домой на две недели».

В воспоминаниях В. Б. Станкевича говорилось, как Керенский, выступая в одном полку, встретил ожесточенное сопротивление большевика, капитана Дзевалтовского, который находчиво разбивал каждый тезис Верховного Главнокомандующего. «Часть солдат аплодировала Дзевалтов-скому, часть, не меньшая, — Керенскому, но большинство слушало молча, думая про себя свою думу…»158

Но даже в таком состоянии неорганизованно поднявшиеся в атаку части первоначально добились тактического успеха. Австрийцы и венгры отступали, не оказывая серьезного сопротивления. Весть об этом успехе вызвала в Петрограде взрыв ликования. Но торжествовали недолго. Продвижение не было закреплено. Полковые комитеты требовали отпусков, замены командиров, выдвигали другие требования. Германский генштаб, перебросив на Юго-Западный фронт несколько корпусов, организовал сильное контрнаступление. Тарнопольский прорыв привел к лавинообразному отступлению деморализованных русских войск. Агитаторы большевиков вновь получили весомые аргументы утверждать, что главный противник находится не за колючей проволокой немецких окопов, а в Зимнем дворце. Армия была окончательно парализована. Тысячные толпы дезертиров потекли в тыл. Как писал Керенский, после провала июньского наступления «разъяренные толпы вооруженных людей бросились с фронта в глубокий тыл, сметая на своем пути всякую государственность и всякую культуру»159.

После неудачи июньского наступления политический маятник вновь резко пошел влево. Казалось, что больше нет путей выхода из кризиса, из войны, из разрухи, нежели тот, что предлагали большевики. Ленин, понимая, что, возможно, приближается кульминация его жизни, поразительно много работал. Почти ежедневные статьи в «Правде», беседы с членами Военной организации при ЦК РСДРП, с представителями рабочих и солдатских депутатов в Кронштадте; он выступает на митингах, принимает членов ЦК, советуется, дает указания. Вождь большевиков похож на сгусток энергии. Но все же основная работа по подготовке к захвату власти — литературная. Его материалы, часто плохо отредактированные, с повторами и длиннотами, словно поставлены на пропагандистский конвейер. Статьи «Восемнадцатое июня», «Революция, наступление и наша партия», «Есть ли путь к справедливому миру», «Расхлябанная революция», «Чудеса революционной энергии», «Классовый сдвиг» и множество других подчинены одной цели: подготовить партию к захвату власти. Монопольно. Однозначно. Решительно.