Ленин: Пантократор солнечных пылинок

В приемной могли столкнуться самые разные люди – от Бертрана Рассела до ходоков из Бухары; визит этих последних едва не довел однажды Фотиеву до инфаркта – спустя некоторое время после того, как их выпроводили, она обнаружила, что все три двери кабинета Ленина заперты изнутри; часовой божился, что Ленин не выходил. Когда ей удалось, наконец, попасть внутрь, она обнаружила своего патрона в восточном халате и тюбетейке – тот решил примерить подарки делегации. (Ленину постоянно что-то дарили, часто что-то удивительное; в 1922-м он, к примеру, получил от дагестанского Совнаркома два пуда чистой ртути.) Разумеется, попасть сюда мечтали все; у Артема Веселого в «России, кровью умытой»: «Поеду до батьки Ленина. Не верю, чтоб на свете правды не было» – лейтмотив. В 1919-м Ленин принял у себя группу из 52 крестьянских ходоков; крестьян ошеломляла не только сама возможность напрямую выпросить у «батьки» освобождение от разверстки или динамо-машину, но и шерлоковские трюки, которые тот проделывал; так, одного из них Ленин на прощание попросил сообщить ему нечто такое, о чем тот почему-то умолчал. Озадаченный крестьянин захлопал глазами, и тогда Ленин заговорил сам: что у крестьян нет соли и что щи они едят несоленые. Тот подтвердил: точно, плохо с солью. «Затем Владимир Ильич говорит, что я хотел сказать, что у крестьян нет дегтя и оси телег мажут маслятами, поэтому телеги курлыкают, как журавли в небе, и показал пальцем на потолок». Такое не выдумаешь, и, надо признать, ленинский пилотаж впечатляет даже в пересказе. Однако представление о том, что Ленин целыми днями принимал гостей, – преувеличение: судя по записям в журнале посетителей, в среднем в месяц в его приемной оказывалось примерно 60 групп и отдельных лиц; многие из них носят иностранные фамилии, часто англосаксонские. Да и те, отводя глаза, натыкались на плакат, висевший так, чтобы его не пропустили: «Если вы пришли к занятому человеку, то скорее кончайте свое дело и уходите»; сам Ленин утверждал, что его офисная мудрость – американская. Подозрительная интенсивность контактов Ленина – пусть даже поглядывающего на часы – с разного рода американцами провоцировала слухи о том, не являются ли на самом деле большевики «проектом» США, которые были заинтересованы в том, чтобы превратить послевоенную Россию в крупнейший рынок для сбыта своей индустриальной продукции, отобрав его у Германии и Англии, а попутно изолировав Японию, не позволяя ей захватить Сибирь, на ресурсах которой та могла вырасти в грозного конкурента. Первые переговоры о торговле и концессиях для Америки Ленин провел вовсе не в «двадцатых годах», а в марте 1918-го.

К ленинской квартире примыкают шесть комнат Совнаркома; в зале заседаний о Ленине напоминает «персональное» плетеное креслице с серебряной табличкой (впечатляющий экспонат коллекции нынешних Горок). Отапливать все эти помещения было непросто – судя по воспоминаниям корреспондента американской газеты «The World», который в феврале 1920-го встретился с Лениным: тот давал интервью в костюме и в рубашке с накрахмаленным воротничком, но брюки были заправлены в «сапоги из валяной шерсти, самый теплый вид обуви»; не в каждой стране премьер-министр сидит на работе в валенках. Весь первый год после Октября Ленин проходил в единственном костюме, приобретенном в Стокгольме; затем Мальков, Свердлов и Дзержинский, обеспокоенные внешним видом председателя Совнаркома, который исполнял и представительские функции, привезли в Кремль портного, поставив Ленина перед фактом необходимости осуществить замеры. О результатах вспоминает С. Либерман (отец будущего главного редактора издательского дома «Conde Nast»): «На Ленине был всегда один и тот же костюм темного цвета, короткие брюки в трубку, однобортный короткий пиджачок, мягкий белый воротник и поношенный галстук. У меня остался в памяти неизменный галстук – черный с белыми цветочками, немного потертый в одном месте».