Ленин. «Сим победиши»

«Громадное большинство вас, товарищи, — коммунисты, — сказал он, — и, несмотря на большую молодость некоторых, — коммунисты, проделавшие большую работу в нашей общей политике в первые годы нашей революции.

И, как проделавшие большую долю этой работы, вы не можете не видеть, какой резкий поворот сделала наша Советская власть и наша коммунистическая партия, перейдя к той экономической политике, которую зовут "новой"... А по сути дела — в ней больше старого, чем в предыдущей нашей экономической политике»327.

Суть поворота состоит в том, что если раньше мы безрасчетно полагали, что сумеем перейти «от старой русской экономики» непосредственно к коммунистическому производству, то «не весьма длинный опыт привел нас к убеждению в ошибочности этого построения...

Никакого сомнения в том, что мы понесли весьма тяжелое экономическое поражение на экономическом фронте, у коммунистов быть не может... И, конечно, неизбежно, что часть людей здесь впадает в состояние весьма кислое, почти паническое... Позиции были подготовлены заранее, но отступление на эти позиции произошло (а во многих местах провинции происходит и сейчас) в весьма достаточном и даже чрезмерном беспорядке»328.

Всё это и определяет задачи культпросветработы. И прежде всего самим культпросветчикам необходимо избавиться от некоторых стереотипов.

Во-первых, предстоящая борьба — это не «последний бой», а борьба не только отчаянная, но и долгая.

Во-вторых, время манифестаций, «всеобщего универсального митингования» и декретов прошло. «Пора, когда надо было политически рисовать великие задачи, прошла, и наступила пора, когда их надо проводить практически». Сегодня любой рабочий вам скажет: «"Что ты все показываешь, как мы хотим строить, ты покажи на деле — как ты умеешь строить. Если не умеешь... проваливай к черту!" И он будет прав».

Да, нам придется «в значительной мере» восстанавливать капитализм, учиться у капиталистов. Они «будут рядом с вами... Они будут вышибать у вас сотни процентов прибыли, они будут наживаться около вас. Пусть наживаются, а вы научитесь у них хозяйничать...». Научитесь торговать и управлять умнее, управлять «тверже, чем управлял до тебя капиталист. Иначе ты его не победишь»329.

И, наконец, третья главная задача — «нам нужно громадное повышение культуры». Сам факт создания у нас Чрезвычайной комиссии по ликвидации безграмотности, сказал Ленин, «доказывает, что мы — люди (как бы это выразиться помягче?) вроде того, как бы полудикие, потому что в стране, где не полудикие люди, там... в школах ликвидируют безграмотность. Там есть школы сносные, — и в них учат».

Если эта «элементарная задача не решена, то говорить о новой экономической политике смешно». Мало того, и «на одной грамотности далеко не уедешь... Надо, чтобы человек на деле пользовался умением читать и писать», чтобы это «служило к повышению культуры, чтобы крестьянин получил возможность применить это умение... к улучшению своего хозяйства и своего государства»330.

Возьмите борьбу «с волокитой, бюрократизмом или с таким истинно русским явлением, как взяточничество. Что мешает борьбе с этим явлением? Наши законы? Наша пропаганда? Напротив! Законов написано сколько угодно! Почему же нет успеха в этой борьбе? Потому, что нельзя сделать ее одной пропагандой, а можно завершить, только если сама народная масса помогает. У нас коммунисты, не меньше половины, не умеют бороться, не говоря уже о таких, которые мешают бороться».

Здесь говорили, заметил Ленин, что для этого надо ввести политпросветчиков в различные органы власти. Нет, Вы должны «показывать другим такие примеры не в качестве членов исполкомов, а в качестве рядовых граждан, которые, будучи политически просвещеннее, чем другие, умеют не только ругать за волокиту, — это у нас широко распространяется, — но показать, как на деле это зло побеждается»331.

Заканчивая выступление, Владимир Ильич сказал: «На мой взгляд, есть три главных врага, которые стоят сейчас перед человеком, независимо от его ведомственной роли... если этот человек коммунист...

Первый враг — коммунистическое чванство, второй — безграмотность и третий — взятка».

Относительно безграмотности — это понятно, ибо, как отмечает Ленин, «безграмотный человек стоит вне политики, его сначала надо научить азбуке. Без этого не может быть политики, без этого есть только слухи, сплетни, сказки, предрассудки, но не политика». Насчет взятки тоже все ясно: «Если есть такое явление, как взятка, если это возможно, то нет речи о политике. Тут еще нет даже подступа к политике... Нет основного условия чтобы можно было заниматься политикой...»

Но почему, говоря о главных врагах, Ленин ставит на первое место «чванство», да еще — «коммунистическое чванство»? Сегодня это слово употребляется тогда, когда речь идет о надменности, спесивости, зазнайстве, тщеславии. Но если ограничиться таким толкованием, то нетрудно свести все дело лишь к индивидуальным чертам того или иного характера.