Ленин – Сталин. Технология невозможного

Основной из них был так называемый «Союз союзов», объединявший служащих государственных учреждений столицы. Его начали создавать еще в июле 1917 года, а окончательно оформился он в октябре. Ведущую роль в нем играли крупные чиновники, связанные, естественно, с партией кадетов – не с эсерами же! Значился также среди организаторов саботажа «Совет депутатов трудовой интеллигенции», образованный в мае. У него были тесные связи с профессиональными объединениями, такими, как советы врачей, инженеров, а также с более интересными структурами, вроде союза казачьих войск, совета офицерских депутатов (был и такой) и обществом фабрикантов и заводчиков. Эти две структуры и взяли на себя координацию и проведение стачки, которая разрасталась, захватывая все новые и новые организации.

Буржуазные газеты, чуть торжествующе, чуть иронично печатали хронику забастовки:

«К начальнику управления общих дел министерства продовольствия явился представитель Военно-революционного комитета-матрос гвардейского экипажа. На вопрос начальника управления, чем он может служить, матрос ответил:

– Нам необходимо получить от вас сведения о наличности мяса в Петрограде, и в частности в холодильниках на Черниговской улице.

Начальник управления отказался дать требуемые сведения, указав, что согласно постановлению общего собрания служащих он ни в какие отношения или беседы с представителем Военно-революционного комитета входить не может...

Уходя, матрос добавил запальчиво:

– В таком случаемы реквизируем все мясо и тогда уже узнаем, сколько его...»

«Служащие петроградских сберегательных касс на собрании 15 ноября постановили провести полную забастовку 16 и 17 ноября. Комиссар, бывший мелкий чиновник сберегательных касс Овчаров, огласил приказ о том, что все служащие увольняются от службы от 14 ноября за саботаж. В ответ на это собрание предложило комиссару удалиться».

«Служащие министерства государственного призрения глубоко возмущены грубым насилием, допущенным А. Коллонтай и ее прислужниками, подвергнувшими незаконному лшению свободы Н. И. Чернявского, Я. Н. Колубовского, А. В. Волкова и В. Н. Маркузе за отказ выдать добровольно ключи от кассы министерства, захваченной насильниками, приветствуют мужественный и достойный образ действий своих дорогих сослуживцев и выражают им горячее сочувствие».

Сейчас, имея за плечами опыт XX века, читать все это странно. Сегодня мы точно знаем рецепт лекарства от саботажа: если бы большевики расстреляли по несколько самых активных «протестантов» в каждом ведомстве, назавтра все чиновники были бы на своих местах. Но «кровавые отморозки» действовали иначе. В приказе ВРК о борьбе с саботажем говорилось:

«Чиновники государственных и общественных учреждений, саботирующие работу важнейших отраслей народной жизни, объявляются врагами народа.

Их имена будут отныне опубликовываться во всех советских изданиях, и списки врагов народа будут вывешиваться во всех публичных местах.

Люди, которые усугубляют хозяйственную разруху и подрывают продовольствие армии и страны, являются отверженцами и не имеют права на пощаду. Они объявляются под общественным бойкотом...»

Ой, как страшно!

Интересно, когда большевики соизволили вспомнить собственный опыт организации подобных мероприятий? Уж они-то знали о стачках все!

Дело в том, что любая забастовка упирается в простой вопрос: на что будут жить забастовщики? Возможно, крупные чиновники и согласятся «потерпеть» – но рядовые служащие министерств и ведомств едва ли захотят отстаивать демократию за собственный счет.

У рабочих организаций на этот случай существуют особые стачечные фонды. Естественно, у «Союза союзов» ничего подобного не было – кто предполагал, что им когда-либо придется бастовать? Тогда откуда деньги?

По-видимому, слегка отойдя от октябрьской эйфории, большевики вспомнили и прежние конспиративные привычки, в том числе навыки работы партийных служб безопасности. Достаточно быстро выяснилось, что в начале стачки чиновникам выдали жалованье за два месяца вперед. Новая логика была так же прозрачна, как и старая: парализовать работу государственного аппарата вплоть до Учредительного Собрания и возобновить ее сразу же, как только в Зимний придет «законное правительство».

К 19 ноября большевики это знали, потому что в постановлении Совнаркома, помеченном этой датой, говорится:

«Если выяснится, что служащие министерств получили свое жалованье по 1 января 1918 года, то принять самые энергичные революционные меры для возвращения этих денег обратно по ведомствам. Перед арестом и преданием революционному суду не останавливаться. Предложить служащим, получившим жалованье вперед, или: 1) работать, подчиняясь власти правительства, или 2) вернуть деньги. В случае отказа судить их как за воровство народного имущества».