Ленин в 1917 году

Можно ли найти лучшее подтверждение того, что Ленин создавал свою партию как подлинно народную, живущую борьбой за народные, и только за народные интересы?! Как только она вышла из подполья, она стала и открытой, и массовой, и наиболее влиятельной партией России.

Но вот уже отечественный пример… В исследовании 1995 года «Народ и власть (1917 год)» — с точки зрения фактов интересном и информативном — историк Григорий Герасименко пишет:

«…революция развивалась по своей логике, а большевики, эсеры, меньшевики, кадеты, масоны и прочие пытались приспособиться к ней и использовать её в своих интересах. При этом кому-то повезло больше, кому-то — меньше, а кто-то потерпел поражение. Совершенно очевидно, что ни Керенский, ни Некрасов, ни Терещенко, ни Винавер… не желали победы Ленину. Тем не менее как раз это и произошло. Ясно, что революция развивалась по канонам, не адекватным желаниям правительств, партий… и других явных и тайных органов, союзов, объединений…»

(Герасименко Г. А. Народ и власть (1917 год). М.: Воскресенье, 1995, с. 5.)

Поразительно — как можно настолько промахнуться русскому человеку, старательно целясь в «десятку»! Всё, сказанное Герасименко, верно для всех партий, всех «явных и тайных органов, союзов, объединений» в тогдашней России, кроме большевиков! Только они не «пытались приспособиться» к революции, а шли в ней своим путём, имея надёжный ориентир — не «свои», а народные интересы. Да, не все лидеры большевиков всё всегда понимали верно, но кормчий их партийного «корабля» вёл его, всегда точно зная «мели», «подводные рифы» и фарватер революции.

Григорий Герасименко пишет, что «пружиной», двигавшей обществом, «главной силой, определявшей ход событий», стал «народ, который изо дня в день упорно и настойчиво добивался более-менее сносных условий жизни», и здесь спорить не с чем. Но историк Григорий Герасименко, стараясь быть «объективным» — стремление похвальное, особенно для 1995 года, всё же не понял того, что полутора веками ранее понял романист Александр Дюма.

В романе Дюма «Двадцать лет спустя» бывший господин Бонасье, ставший нищим Майяром, говорит будущему вдохновителю Фронды коадьютору де Гонди: «Все выражают неудовольствие, все жалуются; но сказать «все» — значит, в сущности, сказать «никто»… Все эти жалобы, проклятия могут вызвать только бурю и молнии, но гром не грянет, пока не найдётся предводитель, который бы направил народ…»

Ясна мораль, господа?

В ОКТЯБРЕ 1917 года в России налицо были оба фактора, способные создать новую Россию — объективный фактор в виде народа, который решился изо дня в день упорно и настойчиво добиваться более-менее сносных условий жизни, и субъективный фактор — адекватный решимости народа его предводитель…

Соединившись вместе, оба фактора дали России и миру Октябрь 1917 года — Великую Октябрьскую социалистическую революцию. Теперь о Ленине заговорил весь мир, и интерес к нему уже не исчезал, а лишь увеличивался…

В одной из наших бесед о Ленине мой давний товарищ Николай Сорока предложил нечто вроде формулы, подводящей итог всей деятельности Ленина до Октября и объясняющей успех Ленина в Октябре 1917 года: «Ленин нашёл тот инструментарий, умело используя который можно было создать новую социальную ситуацию».

Это действительно так!

В первые же годы прихода в революционную борьбу молодой Владимир Ульянов верно определил ту силу, которая способна совершить социалистическую революцию, — рабочий класс. И тогда же, ещё в конце XIX века, он понял, что лишь при наличии организованного боевого политического авангарда — пролетарской партии рабочая сила способна низложить старый, полный несправедливостей и ненависти мир и построить новый мир социальной справедливости и социального сотрудничества.

Поняв две эти истины, Ленин уже никогда не отклонялся от них. Он был не фанатиком — каким его порой считали не только враги, но и недалёкие «тоже-друзья», он был просто человеком одной двуединой мысли: «Только при наличии сильной и сплочённой революционной партии ведущая революционная сила общества — промышленные рабочие, пролетариат, способна совершить победоносную социалистическую революцию!»

Могут возразить — это сказали уже Маркс и Энгельс!

Верно, сказали… Но сказали во времена, когда весь расчёт был на пролетариев промышленной Западной Европы! А Ленин смог верно разглядеть могильщика капитализма в пролетариях России и как великий великоросс заявил, что такая их роль может и должна стать предметом национальной гордости великороссов.

Теперь это всё сбывалось.

События принимали характер внешне калейдоскопический — повернув происходящее в России одним образом, можно было увидеть одно, повернув другим образом — другое…