Ленин в поезде. Путешествие, которое изменило мир

По словам Раскольникова, “он был как-то безоблачно весел, и улыбка ни на одну минуту не сходила с его лица”⁴⁶. Вскоре появился и Каменев, рука об руку с Зиновьевым. Тем временем почти все прибывшие с Лениным большевики собрались в здании вокзала, и Ленин взобрался на стул, чтобы приветствовать собравшихся импровизированной речью. Он еще бодро что-то говорил, улыбаясь и жмурясь на станционные огни, когда раздался звонок к отправлению поезда на Петроград ⁴⁷. Все большевики набились в один вагон, все говорили хором, перебивая друг друга. Ленин повернулся к Каменеву: “Что у вас пишется в «Правде»? Мы видели несколько номеров и здорово вас ругали...”⁴⁸

В этот радостный вечер в вопросе не ощущалось угрозы.

Теперь Ленин мог доверять Каменеву. Его с товарищами не схватят прямо на Финляндском вокзале. Однако масштабов торжественного приема Ленин представить себе не мог. В понедельник пасхальной недели социалисты задействовали все местные партийные организации, включая и те, которым имя Ленина мало что говорило. На Пасху газеты не выходили, но в рабочих районах столицы “сарафанное радио” работало быстрее газет, и скоро тысячи людей знали о возвращении своего нового вождя.

Фабричные комитеты большевиков отправили на вокзал делегатов. Знамена и полотнища с революционными лозунгами были развернуты, подправлены, а некоторые – сделаны заново. Военный оркестр собрался на репетицию – хотя в последние недели они исполняли одну и ту же музыку настолько часто, что репетиции, собственно, были не нужны. После краткого импровизированного митинга в Кронштадте балтийские матросы направили в Петроград отряд почетного караула⁴⁹.

Исполнительный комитет также был осведомлен о приезде Ленина. Церетели, не желая оказывать поддержку заграничному баламуту, отказался участвовать во встрече на вокзале. Эту обязанность пришлось взять на себя Чхеидзе и Скобелеву, которым не слишком хотелось поздним вечером пасхального понедельника продираться сквозь гигантскую толпу, а потом чинно, словно подружки невесты, восседать в президиуме в зале ожидания Финляндского вокзала. Исполком не возражал против возвращения Ленина и не протестовал против того, что Ленин получил помощь от немцев (хотя это было гораздо более трудным решением). Но Чхеидзе и так уже получил достаточно пинков от Ленина и не хотел получать новых.

К тому же теперь ему было что терять: революция вошла в очень деликатную фазу, отношения с князем Львовым становились все лучше, и появилась надежда на мирные переговоры в Европе. Председатель Петросовета, погруженный в глубокую скорбь о погибшем сыне, в самом мрачном настроении принялся репетировать приветственную речь, а Скобелев, чтобы скоротать время, непрерывно и несмешно шутил.

Не получив официального приглашения, Суханов все же присоединился к встречающим. Потребовалось некоторое время, чтобы добраться до вокзала, а потом проникнуть внутрь. Площадь была запружена толпами народа, солдатами, матросами, автомобилями:

Большевики, умея вообще блеснуть организацией, <…> видимо, готовили самый настоящий триумф ⁵⁰.

Речь шла о чем-то большем, чем просто встреча группы путешественников. Организаторы в первую очередь стремились затушевать то неприятное впечатление, которое произвел факт согласия Ленина на немецкую помощь. Если раньше буржуазная пресса на все лады обсуждала “германские миллионы” “Правды”, то теперь налицо был живой изменник – русский подданный, который только что воспользовался гостеприимством кайзера. Устроенное большевиками торжество по поводу возвращения своей суперзвезды было их ответом на “дышавшую злобой” (даже с точки зрения Суханова) кампанию в прессе.

Большевики Петрограда превзошли самих себя. На платформе, по словам Суханова,

по всей длине шпалерами стояли люди – в большинстве воинские части, готовые взять “на к-раул”; через платформу на каждом шагу висели стяги, были устроены арки, разубранные красным с золотом; глаза разбегались среди всевозможных приветственных надписей и лозунгов революции, а в конце платформы, куда должен был пристать вагон, расположился оркестр и с цветами стояли кучкой представители центральных организаций большевистской партии.

Даже поздний час организаторы сумели обратить к своей выгоде: