Ленин в судьбах России

Трагическая история четырех русских Дум, в которых наряду с политическими недоносками вроде Пу-ришкевича, заседали и первоклассные умы русской интеллектуальной элиты, есть история борьбы двух ведущих начал государственно-правовой мысли России: царская камарилья дерзко напоминает Думе: "Позвольте связать вас по рукам и ногам", а Дума, возомнив себя парламентом, меланхолически ответствует: "Позвольте нам это не позволить". Ведь и на самом деле. Русская Государственная Дума — феномен в истории правовой мысли и парламентских учреждений. Все законы должны пройти через Думу, но ни один из них не вступит в силу, если его не подпишет царь. Причем в отношении этой подписи речь не идет о формальности, как при парламентском строе, когда президенты и короли обязаны подписывать, если закон принят парламентом. Но и с другой стороны, сам царь не может издать закон, кроме как распустив Думу. Самая важкая прерогатива Думы — принятие закона о бюджете, в отношении которого бывали частые и серьезные столкновения между правительством и Думой. Но и ее, при упорстве Думы обходили тем, что, согласно закону, в этом случае принимали за основу прошлогодний бюджет. Тогда Дума, чтобы доказать, что закон — это она, а не царь, сокращала многомиллиардный бюджет на один рубль! Думские депутаты могли делать запрос министрам, но не имели права выражать им недоверия, не имели права даже делать замечания министрам. Думские депутаты имели право обратить внимание на те или иные упущения властей, но не смели создавать Думские комиссии по их расследованию. Вот два характерных случая. Когда Милюков, рассказывая о разных упущениях и злоупотреблениях на железных дорогах, потребовал создания парламентской следственной комиссии, министр финансов В.Н.Коковцев воскликнул: "У нас, слава Богу, нет парламента!" Председатель Думы октябрист Н.А.Хомяков нашел необходимым сделать замечание, что он считает эти слова министра "неудачными". На министерской скамье поднялся вопль негодования: "Никто не смеет делать замечания министрам Его величества!" Даже умнейший Столыпин пригрозил отставкой, если Хомяков не возьмет обратно свои слова. Инцидент был ликвидирован, когда Хомяков извинился перед министром и покаялся перед Думой.

Вопрос — будет ли в России новая революция, упирался по-прежнему в ликвидацию земельного голода крестьян. Аграрные реформы, объявленные Столыпиным законом от 9 ноября 1906 г., после роспуска Второй Думы, вызвали острые столкновения между партийными фракциями в Третьей Думе. Социалисты-революционеры саботировали их по соображениям догматического порядка: столыпинские реформы, созданием отрубов, хуторов и вообще частного владения землею, подрывали основы общины, их единственной надежды построить социализм, а социал-демократы ленинского направления были против столыпинских реформ, потому что их цель тоже социализм, а крестьянин-собственник для социализма навсегда потерян. Правый депутат граф Бобринский, критикуя позиции социалистов, процитировал статью Ленина из журнала "Заря", где Ленин доказывал, что нельзя передавать землю в частную собственность крестьянам. Ленинская цитата гласила: "Землю следует отобрать (у помещиков), но не для передачи крестьянам: это противоречило бы обострению классовой борьбы". Октябристы считали закон 9 ноября возвращением к либеральным реформам Александра II, с пути которого власть сошла во время реакции. Кадеты отвергали закон, потому, что он был принят в условиях военно-полевых судов. Прогрессисты (группировка левее октябристов, но правее кадетов) устами своего лидера Н.Н.Львова доказывали: "Нужно, чтобы наш крестьянин почувствовал, что он хозяин и господин… внушить ему твердые основы частной собственности, заставить его уважать и чужое и свое право". Правый депутат, член "Союза русского народа", помещик В.А.Образцов под аплодисменты социалистов сказал, что если действовать по закону Столыпина, то крестьянство, получив возможность распоряжаться своей землею, распродаст и пропьет свои участки и что Столыпин хочет развести миллионы новых пролетариев. Так как все Думские фракции, по разным мотивам, как справа, так и слева, стали в оппозицию к Столыпину, правительство решило защитить свои реформы новыми аргументами. Товарищ министра внутренних дел сказал, что "говорить будто крестьяне, если только им будет дано право распоряжаться своими наделами, чуть ли не обратятся в пьяниц и пропойц и продадут свои земли за грош, за косушку водки, это клевета на русский народ".

Столыпин заявил в речи от 5 декабря 1908 г.: