Ленин. Жизнь и смерть

Документ этот производил странное впечатление. Прежде всего, в нем объявлялось о внезапной кончине Ленина, наступившей накануне вечером вопреки всем ожиданиям и надеждам на выздоровление, признаки которого он так явно обнаруживал все последнее время. Далее в бюллетене выражалась уверенность в том, что 11 съезд Советов СССР «примет все необходимые решения, чтобы обеспечить бесперебойный шаг в работе Советского государства». Получалось, будто Ленин передавал всю власть в руки делегатов съезда. На самом же деле всем было известно, что власть в стране с грехом пополам осуществляется триумвиратом в лице Сталина, Зиновьева и Каменева. Далее следовали стандартные фразы на официально-бюрократическом языке госчиновников, в которых они заверяли народ в том, что советское правительство, выражающее волю трудящихся масс, будет и впредь вести страну по пути, намеченному Лениным.

Позже в тот же день появился еще один некролог, более велеречивый и пространный. По стилю в нем безошибочно угадывалась рука Зиновьева. «Смерть унесла от нас основателя Коммунистического Интернационала, вождя мирового коммунизма, гордость и славу международного пролетариата, знамя порабощенных народов Востока, руководителя диктатуры пролетариата в России». Он писал, что после Маркса Ленину не было равных, что он был единственным, кто посмел заглянуть в грядущее и, сорвав завесы истории, построить общество будущего. Это был человек, одаренный неограниченным, сверхчеловеческим умом и невероятной работоспособностью. Он внес значительный вклад в бесценное наследие марксизма. Еще ни один человек на свете не взваливал на свои плечи столь непомерный груз ответственности за судьбу рабочих в стране Советов и мирового пролетариата в целом. Теперь, после его ухода, партия еще неуклонней и ревностней будет следовать по пути, начертанному Лениным, «высоко над головой неся в своих руках оставленный нам Лениным завет».

Можно было бы заподозрить Зиновьева в том, что в последней его фразе содержится некая скрытая ирония. Конечно, если он имел в виду то самое ленинское завещание на трех страничках, надиктованное им незадолго до смерти. Ведь там он Зиновьева пощадил. Зато Сталина он в своем завещании буквально стер в порошок. Но скорее всего Зиновьев употребил это слово, «завет», в переносном смысле. Ведь завещание Ленина, его «завет», должен был быть озвучен в мае на очередном партийном съезде. Однако есть основание считать, что стоявший у власти триумвират имел своих агентов в секретариате Ленина и потому ему было известно о существовании этого документа задолго до того, как Крупская, в порядке партийной дисциплины, должна была довести его текст до сведения товарищей.

Из всех пигмеев, состоявших при Ленине, Зиновьев, пожалуй, был самым бездарным и бездеятельным. Но иногда он мог выдать эффектную, запоминающуюся фразу. В его нескладном, претенциозном некрологе, а точнее, в страшно затянутом вступлении к нему, есть один пассаж всего в четыре строчки, который резко выделяется на общем фоне немногословностью, простотой и силой чувства:

«Ленин жив в сердце каждого порядочного рабочего.

Ленин жив в сердце каждого крестьянина-бедняка.

Ленин жив в миллионах колониальных рабов.

Ленин в в лагере наших врагов, в их ненависти к ленинизму, коммунизму и большевизму».