Ленин

Ленин кипел гневом. Ненавидел своих падающих духом сторонников. У него никогда не было друзей, потому что он не признавал дружбы, требуя только преданности делу.

Любого из наиболее верных товарищей он мог бы без сомнений отторгнуть, растоптать, отправить на смерть, если бы тот оказался ненужным или вредным. Все чувствовали это и избегали вступать с ним в близкие отношения. Он жил, одержимый идеей. Он перестал быть человеком. Он превращался в машину, то сметавшую пережитые идеи, то изменявшую движение своих колес и узлов, чтобы точно ответить на все наиболее запутанные, непредвиденные внешние изменения.

Внезапно ему вспомнился случай, имевший место в Куоккале и разбудивший старые воспоминания о Волге и Сибири. Тот случай заставил Ленина стиснуть зубы и молчать, хотя он готов был ругаться и разбивать головы собственными руками.

Калинин, один из ближайших его учеников, привел с собой нескольких мужиков, делегатов Партии труда в Государственной Думе. Гости смотрели с недоверием, исподлобья и молчали.

— Приветствую вас, товарищи, — начал Ленин, по-доброму улыбаясь крестьянам. — Надеюсь, что мы вместе пойдем к цели — абсолютной смене государственного строя в России?

Старый мужик, сидевший напротив Ленина, подозрительно взглянул в его сторону и подумал: э-э, нас не обманешь! Знаем мы таких бунтарей в городских тужурках и стоячих воротничках! Пути у нас разные!

Он не сказал этого вслух, а только проворчал:

— Это мы еще посмотрим… Надо к вам, большевикам, хорошенько присмотреться…

Ленин сразу почувствовал недоверие, почти вражду. Осторожно, шаг за шагом принялся объяснять, что цель революции — уничтожение буржуазии.

— Рабочие возьмут в свои руки фабрики и банки и дадут вам землю, плуги, тракторы, косилки… — говорил он.

Крестьянин снова взглянул на него и перебил:

— Мужики и сами смогут взять землю в собственность. Нас — тьма! Когда мы поднимемся — кто нас задержит? Солдаты — сыны наши, стрелять в нас не будут, ой, не будут! С землей и помещиками мы справимся мигом!

— Отлично! — воскликнул Ленин. — Тогда пролетариат поведет вас, товарищи, к новым победам революции!

— Погодите чуть-чуть, — укорил его мужик, хмуро глядя на чистый воротничок и белые, не знающие тяжелого труда руки Ленина. — Пролетариат — это как бы рабочий народ?

— Да, — ответил Владимир, еще не понимая, к чему ведет старый, твердый, как камень или ствол старого дуба, крестьянин.

— Какая же у вас работа, твоя, например? — спросил он и черным, жестким, как железный крюк, пальцем с потрескавшейся кожей осторожно дотронулся до бледной, мягкой ладони Ленина.

Такой оборот дела был неожиданным.

Пророк и вождь рабочих сощурил глаза и, чуть задумавшись, ответил мягким голосом:

— Я работаю головой, чтобы Россия могла жить счастливо…

— Да-а-а! — буркнул мужик, глядя на своих товарищей, насмешливо улыбавшихся в усы и ласкавших лохматые бороды. — Так и царь сказал бы то же самое, и полицейский, и учитель!

Внезапно оживившись, он начал говорить, размахивая черными корявыми руками:

— Нет, братец! Это мы уже не раз слышали! Ой, не раз! Ты, мил человек, походи за плугом босиком, в жестких полотняных портках, узнай, какой кровью дается наш труд, узнай холод и мороз, заботу о семье, страх перед неурожаем, голодом, болезнями… Эх!..

Ленин ответил уклончиво:

— Мы поведем вас к лучшей доле, товарищи! Мы станем перед вашими шеренгами и поведем.

Мужики обменялись быстрыми взглядами.

Старец, гладя бороду, проворчал:

— Теперь мы это уже знаем… Вы нас поведете? Только не спрашиваете, чего мы хотим?

— Ну, так говорите, хотя мы и сами знаем, — отозвался Ленин, по-доброму глядя на мужиков.

— Чего тут долго говорить?! — протянул старый крестьянин. — Мы не хотим царя, потому что он о войне время от времени думает, людей у нас забирает, зажимает налогами. Мы не хотим монархии, потому что пока она будет, вы не прекратите поднимать бунты — и никогда покоя не будет! С помещиками и дворянством мы справимся. Иначе зачем топоры, жерди и пожар? Хе? Так-то! Этого хотим и к этому стремимся мы, молодой человек!

Глаза у Ленина на секунду заблестели, но он остановил себя и спросил еще более ласково:

— Вы ничего не говорили о буржуазии, о капиталистах, которые платят вам за хлеб дешево, а за товары своих фабрик требуют высокую цену. Вам с ними хорошо, товарищи? Нужны ли вам ученые, адвокаты и остальная интеллигентная каналья, которая вас обманывает и тянет в объятия буржуазии, чтобы она смогла содрать с вас шкуру?!

Мужики молчали, задумавшись, скользя время от времени загадочным взглядом по прислушивающимся их к беседе рабочим.

Один крестьянин, высокий, плечистый посмотрел смелым взглядом и сказал спокойно, хотя и задумчиво, но твердо:

— Слышали мы уже эти ваши разговоры в Думе! Пустые они, ненужные и глупые. Кукушкины слова!

— Кукушкины? — вырвалось у возмущенного Калинина.