Ленинбургъ г-на Яблонского

Поход в кино был событием. Билеты брали заранее, иногда за несколько дней, часто выстаивая в очередях. Или покупали абонементы. Так было вернее. Иначе на некоторые фильмы было не попасть. На вечерние сеансы шли за полчаса. Как минимум. До сеанса был концерт. До концерта – мороженое. В нашем придворном «Спартаке» мороженое было в большом алюминиевом бидоне. Бидон помещался в тележке со льдом. Приветливая пожилая женщина, с которой мои родители всегда здоровались и перекидывались фразами о погоде или предстоящем фильме, – мороженщица сама была киноманом и разбиралась в кинопродукции, отдавая предпочтение трофейным фильмам, в чем сходилась с моими предками. Она выскребала большой, сделанной из того же алюминия ложкой необычайно вкусное мороженое – белые, розовые или бежевые крупные ребристые шарики со стружкой, – аккуратно, но плотно вдавливала его в хрустящий, почти прозрачный вафельный стаканчик и результат своих трудов взвешивала. Стаканчик был вкуснее самого мороженого и съедался на сладкое. Я больше никогда такого мороженого из такого стаканчика не ел. Как звали женщину, не помню. Помню фильмы и концерты перед сеансами, когда на сцену выходила женщина в длинном бархатном платье темно-зеленого цвета и громко пела: «Казаки, казаки, едут по Берлину наши казаки…» или арию Марицы. Оркестры тогда были, как правило, высокого уровня, там часто играли музыканты лучших симфонических оркестров города – подхалтуривали. (Так, значительно позже, в начале 60-х, в кинотеатрах перед сеансами играли на альтах, будучи ещё студентами, Юрий Темирканов и Юрий Симонов, впоследствии – выдающиеся дирижеры). Исполнялась не только советская эстрадная музыка, но популярная классическая. Лучший камерный коллектив в то время работал в «Художественном» на Невском, там подрабатывали в свободное время оркестранты из Заслуженного коллектива или Кировского театра. (До войны в «Художественном» играл джаз Якова Скоморовского и пела Клавдия Шульженко, известная лишь завсегдатаям этого кинотеатра).

Интересная вещь – память. Избирательная и щадящая. Вот помню женщин-кондукторов только с перманентно полной грудью, хотя были и худенькие, изнеможденные. Но юный глаз останавливался на полногрудых. Поэтому и запомнил. Были и мужчины-кондукторы. Их почему-то было жалко. Мужчина-вагоновожатый – это нормально, а кондуктор – жаль. Поэтому и не запомнил. Так и с фильмами.

«У стен Малапаги» я не смотрел, но помню. Это – где-то 50-й год. Я пошел в первый класс. Меня на этот фильм не брали. Маленький ещё и не пойму. Но мама плакала после этого фильма. Это я знал. И они с папой смотрели его несколько раз. Перед «Спартаком» на чугунной ограде висели стенды с фотографиями из идущих и предполагаемых фильмов. С левой стороны от ворот то, что идет сегодня, а с правой – то, что планируется. Я долго стоял у фото, пытаясь домыслить, дофантазировать, что же там происходит, почему мама плакала. Запомнилось лицо мужчины. Это был молодой Жан Габен. Казалось, что он – какой-то преступник, но хороший. И ещё – лестница. Обшарпанная и безнадежная.

Мама плакала редко. Ещё раз после кино она плакала через несколько лет. Это были «Летят журавли». Папа никак не мог ее успокоить. У нее случилась истерика. Они стояли на Невском, и люди, покидавшие после сеанса кинотеатр «Нева», обходили их и не удивлялись. Многие плакали. Тогда, в 1957 году, прошло всего 12 лет после войны. И время было чудное – люди не разучились плакать и сопереживать. И фильмы вдруг стали способствовать состраданию, любви, пробуждению памяти. Даже если она горькая.

Все было событием. Не только поход в кино, но и сами фильмы. Некоторые становились вехами в сознании, определяли стиль поведения, вскрывали нечто потаенное и неосознанное. У разных людей, у людей разного социального положения, образования, уровня культуры это были разные фильмы, но были такие ленты, которые покоряли всех, причем совсем неожиданно и часто вопреки своим художественным достоинствам. Одним из первых таких фильмов был «Бродяга», ошеломивший советского человека в самом конце 1954 года. Стали одеваться «под Капура». Пацаны называли лидеров своих дворовых или школьных ватаг Джаггой. Девочки бредили Наргис. Мальчики тоже. Песенка бродяги – «Авараву» или что-то в этом духе – «Бродяга я – а-а-а-а» – возглавила список заказов «Концертов по заявкам». А это была самая популярная радиопередача.

Радж Капур,
Посмотри на этих дур:
Все московские стиляги
Помешались на Бродяге.