Ленинград-34 (СИ)

    'Вот тебе и феноменальная память... не соотнёс фильм, на который ходил с ребятами из ОКБ и зачитанную до дыр книгу из моего детства о Гуле Королёвой, юной артистке и спортсменке, которая воевала под Сталинградом. Она была санинструктором, лично вынесла с поля боя пятьдесят раненых, а в своём последнем бою подняла в атаку залёгших под огнём бойцов. Хорошо воспитывала страна своё подрастающее поколение, оттого и было кому её защитить в трудную минуту. А мы'...

    -Счастья тебе, артистка!- Отвожу взгляд в сторону, пытаясь скрыть свои чувства.

    Рассаживаемся на выделенные нам места и начинается концерт. Под звуки баяна одно выступление сменяется другим: песни, народные танцы, акробатика, физкультурные номера. В конце звучит шуточная артековская песня:

    'У Артека на носу

    Приютилась Суук-Су'.

    Молотов поднимается со своего места и под бурные овации сообщает, что правительство передаёт санаторий Суук-Су Артеку.

    'Вместо пяти сотен отдыхающих будет две с половиной тысячи. Что это так лицо вытянулось у Алиханова? Не нравится? Можно понять, шесть гостиниц и сорок гектаров парка. До революции это был лучший курорт в Крыму: казино, почта, телеграф, роспись интерьеров была выполнена Суриковым. Дочка встревоженно смотрит на ра сстроившегося папу. Яблоко от яблони... Так и проживёт свою жизнь с фигой: сначала в кармане, затем- напоказ'.

    Ровно стучит мотор артековской шаланды, развозящей почётных пионеров, то есть нас с инструктором Цекамола, по домам. Абсолютный штиль, солнце склонилось к горизонту до уровня 'Ласточкиного гнезда' и светит нам прямо в глаза. Мои, впрочем, защищены продукцией кооператива 'Носорог', которая сегодня получила на моём лице отличную рекламу даже и в общесоюзном масштабе (фотокорреспондент 'Комсомольской правды' постоянно держал нас под прицелом своей камеры). Радостно-возбуждённая от окончания своего прессинга двумя парами чёрных глаз, Мишакова, повернувшись спиной к солнцу, рассказывает невозмутимому пожилому, плохо понимающему по-русски, греку-рулевому как её ценят в ЦК и как любят товарищи.

    'А любовь-то у многих товарищей к стране была 'с интересом'! Наверняка, этот щёголь из Коминтерна, бросившийся за Молотовым после окончания концерта, не о мировой революции хотел поговорить. Круто им Сталин стал перекрывать кислород, невзирая на 'дооктябрьский стаж'. Как тут не броситься на защиту нажитого непосильной борьбой? Правда, недооценили силы и ума вождя, а потому проиграли. Те же, тридцатилетние (как Мишакова, например), что пришли им на смену, счастливые, но напуганные судьбой предшественников, в открытую борьбу больше не вступали. Пришли к власти демократическим путём- голосованием и эта секта, подхватив эстафету ненависти к Сталину, пронесла её через 'застой', 'ускорение' и развал в двадцать первый век. Как не дать этим партократам узурпировать власть в стране? Как не позволить им стать выше закона? Даже Сталин не смог, точнее не успел, завершить реформу партии, начатую на девятнадцатом съезде. Почему он не провёл её в 39-ом на восемнадцатом? Скорее всего, не хотел ломать перед войной ещё один каркас (кроме силовиков, преставительной и исполнительной властей), связывающий республики в единое целое, а после не успел, разбитый инсультами или инфарктами. Интересно, что думает Киров по этому поводу? Как вызвать его на откровенность? Не знаю'.

    Шаланда мягко причаливает к деревянному пирсу напротив гостиницы 'Мариино'. Рулевой хватается правой рукой за столб, а левой помогает инструкторше выбраться на помост.

    -Зайдёшь ко мне?- голос Мишаковой дрогнул.

    'Ну правильно, я сейчас всё брошу и'...

    -Канешно, зайду,- живо откликается грек, не произнёсший до этого ни слова.- дарагой, падажди меня. Пастой, куда...

    Каблучки инструкторши звонко застучали по дощечкам причала быстро удаляясь.

Глава 14

    Крым, Царская тропа, недалеко от Ливадии.

    15 июля 1935 года, 11:00.

    'Зря я увязался за этими 'лыжниками'... У-у-ф... Сил больше нет'.

    Четвёрка участников лыжного перехода Байкал- Мурманск тоже отдыхает в санатории ?4, причём в одной комнате со мной. Хорошая такая комната, просторная на восемь человек. На восемь здоровых молодых парней, приехавших поправлять процентное соотношение крови с молоком в организме. Шестым оказался мой знакомый секретарь Ягоды Яков Черток и ещё двое оперативников из Калмыкии, держащихся особняком. Это соотношение исправлялось почти исключительно крымским домашним вином, несмотря на официальный сухой закон в нашем санаторно-курортном учреждении. Впрочем, на наших спортсменах употребление вина никак не отражалось, даже их обычная немногословность никуда не девалась, может быть, немного повышался и без того прекрасный аппетит. На мне гомеопатические дозы также не сказывались, а вот Яша, не умевший пить, по утрам страдал сильно, как, например, сегодня, что не смог выйти с нами, хотя до этого не отставал от меня ни на шаг, на пробежку.