Ленинград-34

"Если не удастся купить, придётся разрабатывать самим: самое трудное двухкиловаттная лампа на десять мегагерц… Без этой дополнительной очистки кремния отказы приёмника (как в конце недавнего софринского смотра) будут происходить постоянно… А тогда пеняй на себя, сам предложил, сам виноват, что не смог сделать. Времена строгие… Расстрелять — не расстреляют, Киров отобьёт, но вполне можешь загреметь в "шарагу" заодно с птенцами гнезда "красного Бонапарта"".

Все вокруг повскакивали с мест: пенальти в ворота Ленинграда.

— Судью на мыло. — Пронзительно кричит Севка, но его писк тонет в одобрительном гуле большинства. Чудес не бывает: Якушин хладнокровно реализует одиннадцатиметровый.

— Где твоя тётка живёт? — Расстроенные, вместе с сотнями других болельщиков бредём по обочине Ленинградского шоссе в сторону Белорусского вокзала. Сесть на трамвай или троллейбус нет никакой возможности.

— У Комсомольской… — неопределённо отвечает Севка.

— Я тоже, а где там? На какой улице? — простой вопрос ставит его в тупик. — Понятно, сам приехал на футбол…

— Да, собирался вместе с двумя друзьями, — беззаботно отвечает мальчишка, — но они забоялись, пришлось одному… -

А мать знает?

— Сказал, что буду у тётки Ленинграде…

Позже вечером, Октябрьский вокзал.

— Не извольте беспокоиться, товарищ… командир, — пожилой проводник оторвал взгляд от билета, полученного от меня. — доставим в лучшем виде.

— Да, забыл спросить, как твоя фамилия? — Для порядка уточняю данные юного путешественника.

— Бобров, Всеволод Бобров. — Счастливый, от удачного разрешения проблемы как вернуться обратно домой, пацан сжимает в руках кулёк с пирожками, купленными в привокзальном буфете.

"Не может быть"!

Внимательно вглядываюсь в деское лицо: голубые глаза, нос картошкой, русые, коротко подстриженные, волосы.

"Похож, определённо похож… Так я что, выходит, с будущей легендой советского спорта знакомство свёл? Хороший пацанёнок, смелый, решительный… А дальше что? Помогать юному дарованию: улучшать его жилищные условия, облегчать учебную программу, чтобы больше времени оставалось на шайбу и мяч, назначить стипендию, зачем ему рабочая профессия. И к двадцати годам получить законченного жлоба, для которого родина это там, где больше платят. Сейчас ещё не поздно, сейчас ещё весь спорт любительский, если с кем из иностранцев и соревнуются, так с такими же рабочими… Когда, интересно, сталинские физкультурники превратились в советских спортсменов? Когда произошла эта подмена? Не думаю, что в эти годы отказа от мировой революции и укрепления СССР, скорее всего уже после войны, когда часто болеющий Сталин фактически передал власть своим соратникам".

"С другой стороны, спорт имеет идеалогическое измерение (в котором я ни бум-бум), да и просто захватывающее зрелище (сам полжизни провёл сначала у приёмника, затем у телевизора)… Не знаю, не знаю. По крайней мере, ни помогать, ни мешать этому не стану". Севка машет мне, выглядывая из-под руки проводника, загородившего выход из вагона тронувшегося состава.

Москва, Кремль, Свердловский зал.

18 июня 1935 года, 14:00.

На моих глазах рождается новая традиция, торжественное награждение в Свердловском зале Кремля. До этого вручение государственных наград происходило в тесном кабинете Михаила Ивановича Калинина на заседаниях ЦИК СССР. Правильное решение… Итак, сегодня награды получают первые секретари тех республик, краёв и областей, которые были недавно награждены орденом Ленина: вижу эту группу, стоящую недалеко от входа, в ней Киров, Каганович, Жданов и, знакомый по фотографиям, Эйхе; большая группа "погорельцев" с "Максима Горького" и, примкнувшие к нам, Поликарпов и Чкалов, одобрительно наблюдающий за сервировкой высоких столов сбоку от рядов стульев; метростроевцы; сотрудники НКВД, участники лыжного перехода Байкал-Мурманск; небольшая группа парашютистов, в составе которой две девушки (вместе с нашей стюардессой единственные представительницы прекрасного пола на почти сто мужчин).

Возле группы секретарей вьётся мой знакомый Никита Хрущёв в чёрной бархатной узбекской тюбетейке с вышитыми серебряной нитью узорами. Он с преувеличенным энтузиазмом пожимает всем руки, что-то быстро говорит, а лицо его выражает чувство глубокого удовлетворения, как та собака, которую хозяин случайно зашиб, а она ластится к нему, смотрит в глаза, как бы спрашивая: "У нас же всё хорошо, правда"?

— Алексей, — добродушное лицо комсомольского лидера Александра Косарева расплывается в улыбке. — как хорошо, что мы встретились!

— Нина… Камнева, иди сюда. — Зовёт он стоящую неподалёку девушку в военной форме с лётными петлицами, не давая мне вымолвить и слово. Нина Камнева, парашютистка, год назад в восемнадцать лет установившая мировой рекорд затяжного прыжка, камнем пролетев два с половиной километра и раскрыв парашют в двухстах пятидесяти метрах от земли.

"Смелая девушка, а красавица какая"!