Ленинград-34

— Обо всём забыл, — незлобиво подтрунивает Калинин под всеобщий смех аудитории, когда я, увлечённый разглядыванием звезды, отправляюсь на своё место. — даже спасибо не сказал.

— Неблахадарный. — Голос пришедшего в себя Хрущёва прозвучал в наступившей внезапно тишине неожиданно громко.

"Сказал бы я тебе, гад"… Перехватываю предостерегающий взгляд Кирова, но и сам вполне владею собой.

— Прошу прощения, — в огромном зале наступает полная тишина. — у меня, конечно, нет такой хватки как у товарища Чкалова, но я от благодарности, например, вон той помощнице товарища Калинина, не отказываюсь.

"Как только потолок не рухнул? Вроде и не сказал ничего такого… так, побалагурил слегка".

Женская аудитория: девушка-референт, подавальщицы в одинаковых платьях, выстроившиеся у накрытых столов, и парашютистки с бортпроводницами, судя по их раскрасневшимся лицам, сочла моё домогательство уместным и желательным.

Четвёрка лыжников в форме НКВД завершала церемонию награждения и началась подготовка к фотографированию. Несколько рабочих споро вынесли три разновысокие скамейки, установили ряд стульев. В это время мужская часть награждённых, помогая друг другу прикручивала ордена, женская — за тем же удалилась из зала.

— Товарищ Чаганов, — черноглазый кудрявый фотокорреспондент хватает меня за рукав. — я из журнала "Смена" (журнал ЦК ВЛКСМ). Товарищ Косарев поручил мне сделать вашу фотографию. Нина! Скорей сюда!

Быстро выбрав место, оценив освещение и подправив поворот голов, "кудрявый" попытался исправить выражение наших лиц.

— Да прекратите вы смотреть на стол, как с голодного края! — и тут же вспышка ослепила нас.

"Молодец, ловко спровоцировал и подловил, профессионал"… Бежим к уже расставленным и рассевшимся награждённым и гостям встав скраю.

"Ну с голодного — не с голодного, а сейчас не мешало бы подкрепиться. Итак, копчёная колбаска, говяжий язык, сырок, грибочки в сметане, само собой, красная и чёрная икра, мягкое жёлтое масло… Всё, можно не продолжать".

Чкалов инспектирует горючее и выбирает сорокоградусное белое столовое вино, наливает себе и Журову с Михеевым и молча чокнувшись с ними быстро выпивает.

"Похоже, традиции обмывать ордена в прямом смысле этого слова ещё нет".

Наливаю девушкам, сгруппировавшимся за одним столом, шампанское в хрустальные бокалы.

"За красоту"?

— Чтоб не последний… орден, конечно. — Дужно сдвигаем зазвеневшие бокалы.

— Сыром. — Подсказываю девушкам, застывшим в нерешительности с вилками в руках.

Москва, Кремль.

Позже, в тот же день.

"Снова "даём кругаля" с Сергеем Мироновичем по дорожке вдоль Кремлёвской стены от Спасской башни к Боровицкой. И снова после награждения. И снова на распутье. Наконец-то потеплело (столбик термометра едва перевалил за +20)… Едва дождался лета! Наверное, всё-таки, у меня сложилось не совсем правильное представление о климате, вынесенное из аномалий 90-х, нулевых и десятых. Сейчас подумал об этом и вспомнил своё детство и юность: начало 60-х-70-х. Морозы за минус тридцать — обычное явление, лето кончалось с последними днями августа".

— Говорили недавно о тебе с товарищем Сталиным… — Неспешно, в ритме нашей прогулки, начинает фразу мой собеседник.

"Вот сейчас и решится моя судьба. Да, они — вершители судеб, не получившие это право по наследству или по стечению обстоятельств, а завоевавшие его в длительной борьбе с царизмом, "временными", иностранными интервентами и своими бывшими соратниками. Когда твоя судьба определяется на таком высоком уровне, то это хорошо и плохо: хорошо, что она решается наиболее компетентными людьми в стране, а плохо, что это решение уже не оспоришь".

— Не разрешил он взять тебя ко мне в секретариат. — Продолжаем мерить дорожку поскрипывающими сапогами.

"Да я двумя руками за, аппаратные интриги меня не очень привлекают. Хотя без овладения этим искусством, во власти, конечно, делать нечего, даже если занесёт тебя попутным ветром на вершину".

— Я смотрю, ты не слишком-то и расстроен, — смеется Сергей Миронович. — вот только рано радуешься. Короче, решили мы посмотреть на что ты годен как руководитель. Никаких там заместителей, помощников: на тебе полная ответственность за результат и за людей.

"Нормально так, только я переходить дорогу Паше не хочу".

— Не волнуйся, — по своему истолковал сомнения, выразившиеся на моём лице, Киров. — дадим тебе время до осени закончить свои дела по "Подсолнуху". Съездите с Ощепковым в Америку, купите оборудование… будешь, конечно, помогать ему в свободное время, но это будет его планида.

— А меня куда?

— Есть у меня задумка, — Сергей Миронович подходит к лавочке и садится приглашая меня. — но хотелось бы послушать сначала тебя.