Ленинград-34

— Ну думай… — протянул Киров задумчиво и вдруг встряхнувшись продолжил. — Ты знаешь, когда мы на Первом Всесоюзном съезде предложили построить Дворец Советов, то совершенно не представляли себе насколько трудна эта задача. Мы поняли это только когда приступили к проектированию: небывалые нагрузки на грунт потребовали потребовали необычную конструкцию фундамента, железный каркас дворца — новых марок стали, огромные помещения — новое оборудование для освещения и вентилляции, высота здания — новые скоростные подъёмники. Дворец Советов станет сосредоточием всего нового и передового в науке и технике, школой для архитекторов, инженеров и строителей, это, кстати, тебе наука — не бойся ставить перед собой большие задачи, но не это главное — он станет зримым символом ума и силы советских народов, покажет нашим недругам что мы, "полуазиаты", мы, на которых до сих пор продолжают смотреть сверху вниз, способны украшать землю такими памятниками, которые им и не снились.

"Но некому оказалось подхватить красное знамя из слабеющих рук вождя, к власти пришли партийные чиновники, привыкшие мыслить другими категориями и на месте будущего Дворца Советов, в его фундаменте, построенном в тщательно "битумизированном" грунте, и уже готовом принять на себя вес в полтора миллиона тонн, организовали открытый бассейн, утопив в нём будущее своей страны. А я всё думаю об очередной "инновации"… но спасёт ли это страну… не уверен. Хотя, быть может, своё главное дело в жизни я уже сделал — спас Кирова, а это, по крайней мере, ещё лет десять-пятнадцать сталинского курса… есть время на выполнение решений девятнадцатого съезда… что ж, будем посмотреть, а пока надо ковать железо не отходя от кассы".

— Придумал, — предсказуемая реакция лёгкого на улыбку Кирова. — мы с ребятами во время работы над "Подсолнухом" задумали одно устройство для шифрования голоса и последующей его дешифрации. Его можно будет подключать и к телефону и к рации, а тот, кто захочет подслушать этот разговор услышит только гудение.

— Нужная вещь, — серьезнеет Киров. — выпускают такие у нас в Ленинграде. "Такие, да не такие. Только ведь не скажешь, что эти устройства могут работать только на ВЧ-связи и требуют хорошей частотной характеристики канала при отсутствии помех. Это сейчас совершенно секретная информация, даже то, на каких заводах ("Красная Заря" и завод имени Кулакова) эти шифраторы выпускаются".

— Сергей Миронович, — пробую обходной манёвр. — я могу описать как будет устроен наш прибор, а компетентные товарищи дадут заключение стоит ли игра свеч. — Хорошо, — легко соглашается Киров. — я хоть и не картёжник, но что-то мне подсказывает, что заключение будет положительным… только включи в свою записку также примерный штат своей группы и примерные расходы на оборудование, чтобы не терять времени.

— Завтра же будет готова. — Встаю вслед за поднявшимся собеседником.

— Что и спать не будешь? — Двинулись в обратную сторону.

— Бессоница.

"Пока, вроде, бессонница особо не досаждает, достаточно ночью посидеть в кресле или полежать на диване в лаборатории несколько часов и чувствуешь прилив сил, как после хоршего сна, но кто его знает как будет дальше".

— Думал — это наша стариковская болезнь.

"А ведь ему, всего лишь, чуть за пятьдесят… И уже — старик. Впрочем, если взять современную продолжительность жизни: около сорока лет, то да — старик".

— Так выходит, Алексей, что тебе совсем неинтересно знать как я вижу твоё будущее. — Киров останавливается, снимает фуражку, откидывает назад волосы и несколько разочарованно снизу вверх смотрит на меня.

— Интересно, конечно, Сергей Миронович. Спросить не решался.

— Читал твою автобиографию, ты пишешь, что разговариваешь по-узбекски?

— Год в Ташкенте на рынке с беспризорниками обитали: что-то подтащить, посторожить… научились довольно бегло говорить.

— Отлично, товарищ Хрущев ищет себе помощника со знанием языка и местных обычаев… — Киров заливисто смеётся, заметив мои вылезшие из орбит глаза.

— А если серьёзно, то "кадры, овладевшие техники" — это сейчас очень важно, но нельзя забывать о партийных и советских кадрах. Опасность "мелкобуржуазной стихии, захлестнувшей партию", о которой предупреждал Ленин, никуда не делась. Если не принимать решительных мер, то вскоре мы окажемся в меньшинстве.

"Так, по сути, и произошло в той жизни, убеждать меня не надо"…

— Да, не вешай, ты, нос, — моему собеседнику не понравился тот эффект, который произвели на меня его слова. — нас не так-то просто одолеть, но и плыть по течению не станем. Ты хочешь вступить в партию?