Ленинград-34

"Первый раз за обе моих жизни я слышу такое предложение. В прошлой жизни — даже мысли такой у членов партии, работавших со мной в одном коллективе (пару лет на рабочей должности), почему-то, не возникало. Не потому, что я был каким-то антисоветчиком, вовсе нет: как все ходил на демонстрации, субботники, не опаздывал и не прогуливал. Просто, наверное, не умел скрывать своей, даже не брезгливости, а, скорее, своего отсутсвия зависти, к большой части "членов КПСС" вступивших в партию за тем, чтобы монетизировать свою лояльность в повышение по службе или бонусы из общественных фондов потребления. Такой отрицательный отбор в партию, в конечном итоге, и привёл к такому отчуждению между народом и партией, народом и руководством страны, что вместе с партией равнодушно выплеснули и государство".

— Хочу. — Не отвожу глаза под пристальным взглядом Сергея Мироновича. "Нельзя больше отсиживаться в стороне".

— Хорошо. — Снова хрустит галька под нашими сапогами. — Одну рекомендацию я тебе дам, другую попроси у себя на службе.

Москва, Докучаев переулок, квартира Ощепкова,

23:00, тот же вечер.

Тихо, стараясь не шуметь, открываю своими ключами входную дверь, нащупываю в темноте и поворачиваю выключатель света в прихожей… и обнаруживаю в ней Олю… в белой нательной рубашке Павла, настолько короткой, что она не даёт шанса разыграться моему воображению.

— А ты откуда здесь взялась? — Стараюсь строго смотреть ей прямо в глаза.

— Я в отпуске со вчерашнего дня, в том самом, что ты подписал мне перед отъездом. — Мстительно расправляет плечи моя подчинённая.

— А, ну да, прости, вылетело из головы. — Сворачиваю на кухню, беру графин и начинаю набирать воду в него из крана.

— Поздравляю с наградой, — продолжает искусительница. — ну что, говорил с Кировым.

На кухне разговаривать можно, ещё в прошлый приезд Оля методично обследовала всю квартиру, не найдя микрофонов. Решили поостеречься говорить только в гостинной вблизи телефона.

— Говорил, — сажусь за стол. — хотят попробовать меня в качестве руководителя… слушай может ты оденешься, а то холостым парням…

— Я не понял, Ань, я тебя жду-жду… — на кухне появляется взлохмаченный Павел в майке-алкоголичке и синих до колен трусах.

— Нервные все какие, — фыркает она. — за мной.

"Скорей бы в Крым".

— Она и на службе себя так ведёт? — Ощепков достаёт из посудного шкафа стакан и усаживается за стол рядом со мной. — Как ты её терпишь?

— Всё. — Наполняю водой из графина наши стаканы. — Теперь ты терпи, скоро переведут меня и, скрее всего, в Москву.

"Странно, всё-таки. Сидят вдвоём за столом на кухне два мужика и пьют из стаканов воду. Хотя бы чай, что ли… Но тут есть проблема: надо дровами растапливать плиту, так газ на кухне ещё только начал появляться в домах новой постройки".

— Киров сказал? Когда? — Стакан с водой в руке у Павла замер на полпути.

— Осенью, думаю, что до октябрьских всё решится.

— А Аню куда? — Волнуется друг.

— Тебе придётся думать, с собой её взять не смогу.

— Понятно…, а что с Америкой, "Подсолнухом"?

— С Америкой — всё по прежнему, а с "Подсолнухом" — буду помогать в любом случае. — Успокаиваю Павла как могу.

Он решительно отставляет стакан и, порывшись во внутренностях шкафа, возвращается к столу с початой бутылкой армянского коньяка и двумя маленькими стеклянными рюмками на ножках. Разливает тягучую маслянистую янтарную жидкость и на секунду замирает, собираясь с мыслями. Боковым зрением замечаю Олю в том же наряде и немедленно выпиваю, не дождавшись пашиного тоста.

— Врачи рекомендуют перед сном: успокаивает нервную систему, расширяет сосуды… — готовая взорваться подруга начинает истерически хохотать, переводя взгляд с меня на ничего не понимающего Ощепкова.

Глава 13

Крым, окрестности Ялты,

3 июля 1935 года, 9:15.

"Какие-то несчастные десять километров от моего санатория в Кореизе до Ялты едем уже больше получаса"…

Удары довольно крупных камней в днище автомобиля, присланного из ялтинского горкома чтобы отвезти нас с Ниной Камневой в Артек, сливаются в непереносимый скрежет камня по металлу. Это звуковое сопровождение и изматывающие повороты горного серпантина на корню убили то радостное приподнятое настроение, которое только бывает у человека утром на курорте при виде спокойного синего моря. ГАЗ-АА, выбросив напоследок из-под колёс щедрую горсть мелких камней, въезжает на узкую улицу Ялты, которая неожиданно проваливается вниз на добрый десяток метров.

"Ничего себе перепады, того и гляди встретишь орденосную парашютистку облёванным салоном".

Беру себя в руки, быстро-быстро дышу и справляюсь с приступом тошноты, тем более, что дорога выравнивается мягко спускаясь к морю. "Мариино" написано над входом на углу здания на набережной, выполненного в виде апсида (полукруглого выступа, примыкающего к основным стенам здания), украшенного ложными арками и колоннами. Выхожу из машины и неуверенной походкой (укачало как на корабле), разминая ноги, иду по набережной вдоль моря, пахнувшего на меня йодной настойкой, пока шофёр идёт сообщить Нине о нашем приезде. Жгучее солнце слепит, заставляя щуриться.