Ленинград-34

— Любопытно, — застывшее лицо-маска Бокия никакого любопытства, впрочем, не выражало. — если у вас получится, то это поможет сильно сократить число секретоносителей.

— Товарищ Ягода, — продолжил он после короткой паузы. — просил отпустить вас в САСШ для закупки оборудования и материалов для вашего прибора. Я был категорически против. Сошлись на том, что до вашей поездки вас не будут вводить в курс дел спецотдела, знакомить с сотрудниками, даже сообщать место будущего расположения вашего СКБ. Кроме того, до и после поездки вам придётся пройти проверку на полиграфе. Вы знаете что это такое?

— Нет. — Не лишать же будущего начальника удовольствия блеснуть перед будущим подчинённым.

"Ягода попросил… зачем?… какое ему дело?".

— Неважно, вам объяснят. — Глаза Бокия скользнули вбок и вверх, а мысли, видимо, улетели в Шамбалу…

"Что, аудиенция закончилась? Как определить? А вдруг он только начал? Если всё, то только за этим и позвал? Хотя, может быть, эта встреча и есть самое главное испытание при приёме в спецотдел. Вдруг это сам Вишну через свою очередную Аватару в форме НКВД и знаком "Почётный сотрудник ВЧК-ГПУ 1917–1922" на груди заглянул в мою душу? Пора, наверное, всё-таки, и честь знать".

Нерешительно поднимаюсь со стула и, памятуя строжайшее предупреждение сурового секретаря, что "Глеб Иванович никогда, вы слышите, и никому не жмёт руку", сразу, ускоряясь, двигаюсь к двери.

— До свидания. — Звучит мне в спину и я с облегчением вываливаюсь в приёмную под довольную усмешку секретаря Бокия.

— В двенадцать ноль-ноль у вас полиграф в ВИЭМ, во Всехсвятском, комната номер 13. — Цедит он, подражая начальнику и уже вохровцу, заглянувшему в комнату на звонок. — Проводите товарища Чаганова до выхода.

"ВИЭМ? Ну и что это такое… Всесоюзный институт электрических машин или эмалированных мисок"?

Выхожу на Фуркасовский переулок и смотрю по сторонам: направо на площади Воровского замечаю изящный павильон с вывеской "Справка" и, нацепив на нос чёрные очки, спешу получить нужную информацию.

"Это рядом с Соколом, не близко… Стоп, а это что такое? Berlitz, прямо над табличкой "Приёмная Н.К.В.Д." Курсы иностранных языков! Очень кстати, ситуация становится уже нетерпимой: скоро отъезд в Америку, а дальше "май нэйм из" (у Паши — наме) дело не движется. Нет, словарный запас у меня отличный, вот только с составлением предложений — не очень. А о понимании речи… я пока теряюсь в догадках. И, всё-таки, следующая остановка — Сокол. Времени сейчас нет — на часах одиннадцать".

Москва, Всехсвятское, ВИЭМ,

позже.

"Всесоюзный Институт Экспериментальной Медицины… звучит как-то угрожающе. У нас, вспоминаю, в Ленинграде тоже такой имеется. Опоздал на пятнадцать минут"…

— Сейчас у профессора Лурии пациент, — недовольно нахмурилась пухленькая ассистентка среднего возраста. — ждите.

"Он что ещё и лечит? И почему профессор, попроще никого не нашлось"?

— Не расстраивайтесь, — сочуствует мой сосед, невысокий с пышной седой шевелюрой, в чёрном элегантном костюме с удовольствием разглядывая выдающиеся формы сидящей перед ним женщины. — я опоздал на час, но пропущу вас вперёд. Мне торопиться некуда: первое представление — через три часа.

Ушки ассистентки профессора порозовели.

— Соломон Шерешевский. — картинно представляется он в ответ на мой вопросительный взгляд.

"Ну конечно, "Маленькая книжка о большой памяти"… Профессор-психолог "мозговед" изучает феноменальную память пациента Ш., Соломона Шерешевского — мнемониста, впоследствии (уже сейчас?) выступавшего на эстраде со своим атракционом. Так значит, профессор подрабатывает в органах… ох, не нравится мне всё это".

— Алексей Чаганов. — пожимаю протянутую руку. — Спасибо.

— Представляете, — взгляд мнемониста по прежнему направлен на женщину. — несмотря на мою хорошую память, я плохо запоминаю лица — они слишком изменчивы.

Дверь в кабинет открывается и на пороге появляется невысокий коренастый парень в прилипшей к телу белой рубашке и потёками пота на лице. Облегчённо вздохнув и не удостоив нас ни единым взглядом, он спешно выбегает из приёмной.

— Прошу вас, товарищ Чаганов. — Сменяет гнев на милость ассистентка.

Профессор Лурия, молодой человек лет тридцати пяти, худощавый с густой чёрной, начинающей седеть, шевелюрой, приветливо здоровается и усаживает меня на гнутый венский стул перед маленьким столиком, к столешнице которого прибиты две кнопки из искусственной слоновой кости, одна с моей стороны, другая — с противоположной стороны, где также лежала стопка листов бумаги, химический карандаш и небольшое устройство в металлическом корпусе со стрелочным индикатором.

— Судя по одному карандашу, это скорее монограф. — Пытаюсь шутить, чтобы скрыть свою растерянность.

— Приятно разговаривать с таким образованным молодым человеком. — парирует Лурия.

"Молчи, блин, — за нормального сойдёшь".

— Сейчас мой ассистент будет зачитывать слова, — монотонным без ударений голосом продолжил он. — ваша задача — не повторять его, а назвать синоним к нему.

Быстрый исытующий взгляд на меня.

"Слова больше не скажу".