Ленинград' 84

Резко докручивая удар кистью эта черная сволочь пыталась ударить меня по незащищенной шее. Я дернулся вправо, и острие испортило мне выходной пиджак. Вот ты же дрянь черноголовая! Следующий выпад меча я отбил древком. Им спокойно можно работать, как рычагом. Физика для всех движения ведь одна. В руках у меня смесь копья и алебарды. Только на конце острый плоский наконечник в виде длинного лезвия и два серповидных крюка по бокам. И они не только колют, но и режут. То есть можно использовать их как глефу, владению которой я на старости лет учился у корейского мастера.

В следующую минуту Черныш неожиданно осознал, что здорово ошибся со мной. И, видимо, страсть как вспотел. Хотя шляпы не снял. Говнюк неотесанный! Где ваши манеры, сударь? Свои недоножиком черный ничего не может сотворить со мной. Отбить его выпады протазаном плевое дело. Не раз он пытался зайти по часовой стрелке туда, где у меня меньше преимуществ в ответном ударе. Но эту фишку я просек на раз и сам беспрестанно двигаюсь, наблюдая за противником. Это же азы тактики!

Затем глупая возня мне порядком надоела. Да что за фигня в этом сраном мире творится? Возродили, засунули в тело студента, а потом хотят заново убить? Да хренушки вам! Еще поплачетесь! Кричу в лицо Черному:

— Зачем я здесь? Лучше ответь по-хорошему, а то хуже будет!

Черныш заметно пыхтит, с выносливостью у него так себе, но злобно бросает в лицо:

— Тебя не должно здесь быть! Ты не из этого мира. Убирайся обратно, бастард!

— Да фиг тебе! Тоже мне нашелся начальник.

Я нарочито замедлился, взяв протазан неправильно. Есть такая обманка в тактике боя. И эта сволочь решилась. Черныш скакнул далеко вперед и пытался меня проткнуть. И ведь почти достал! Отбиваю его меч древком в правой позиции, двумя шагами меняю боевую стойку на левую, затем резко работаю протазаном. Он и так длиной более двух метров, а если еще и держать правильно, да сделать выпад левой ногой и бросить руки с оружием стремительно вперед, то противник внезапно заметит острие уже около своей головы.

«Твою же дивизию!»

Это я, пожалуй, перестарался. Тонкое, но широкое лезвие с резким всхлипом входит прямо в шею Черного. Тот нелепо взмахивает руками, теряет свой меч и начинает заваливаться назад. Звон металла о бетонный пол приводит меня в полное смятение. И я вижу в этот момент глаза черного незнакомца. Они яростно полыхают зеленым. Меня, как наждаком продирает морозом.

«Ямбись оно всё хореем через амфибрахий!»

Черная кровь хлещет из разорванной шеи на пол. Черный падает наземь, гулко стукаясь башкой об камень. От удара его голова и вовсе скособочивается набок. Тут и криминалистом не нужно быть, чтобы понять — пациент скорее мертв, чем жив. Я ему фактически башку снес. Пятиочковый удар, дьявол его возьми!

Глава 7 Маклаудов!

Картина маслом! Я, такой красивый с длинной убийственной штукой в руках. А на полу труп в луже крови с зияющей раной в шее. И все это в диковинном подземном зале, освещенном языками пламени, что исходят от старинных светильников. Гуляющий от сквозняка огонь бросает на стены зала причудливо танцующие тени, делая обстановку еще более мрачной и поистине готической. Как в дешевом ужастике. Только вот здесь все по-настоящему. И смерть тоже.

Перевожу дыхание. И что мне прикажете с такой ипической ситуацией делать? Какого рожна надо было черному придурку от меня? Зачем он следил и завел сюда? Затем мой взгляд упал на меч. Я наклонился и взял его в руку. Хм, а он настоящий. Следы грубой ковки, гарда с завитками, узкий дол и лезвие заточено. Ёперный театр! Порезался! Пожалуй, этот клоун в черном меня таким ножичком покромсал бы на куски и даже не вспотел. Что же за на хрен вокруг моей личности в этом городке творится?

Внезапно ощущаю неимоверную слабость в ногах и падаю на колени. Неужели меч отравленный? Дальше рассуждать не получается. Я получаю неимоверной силы пинок и лечу прямо в стену. От удара о камень, покрытый грубой материей, соображение из головы вылетает напрочь. Подстегнутый неведомой силой поднимаюсь, меня выгибает, как будто некто невидимый хочет сломать позвоночник. Но в последний момент передумывает. От пронзившей тело боли ору, как сумасшедший.

Затем начинаю кричать от возникшей перед моим взором ужасающе фактурной картины. Тело Черного, но уже без головы медленно поднимается над полом. Его со всех сторон пронзают сине-зеленые искры. Они становятся все больше и больше, превращаясь в мелкие молнии. От поднявшегося в кой-то момент вихря светильники гаснут. И все дальнейшее действо происходит при зеленом свечении, от которого жутко разболелась голова. Молнии превращаются в шары, между ними вспыхивают искры, переходящие в непрекращающиеся сполохи.