Ленинград' 84

— В последний раз я его слышала в детстве, и это было так давно. Совсем в другой стране, — её голос замер. — Не ищите то, что быльем поросло, счастья оно вам не принесет.

Старушка испарилась, мне пришлось отойти в сторону. Люди не любят, когда ты стоишь у них на пути. Даже если ты призрак. А я и есть призрак. И сложилось такое впечатление, что это еще не конец. Как там сказал черный убийца

— Меня не должно здесь быть!

Сердце замерло. А ведь он прав. Я некое непонятное возмущение во временном континууме. Вздутая волна, что ломает здешнее мироздание или делает его иным. Я лишний здесь.

«А ты обрадовался! Новая жизнь, повторим все сначала! А угу не ого!»

Да нет, братец, ты заноза не только для таких, как Черныш. Хоп, а откуда ты знаешь про остальных? Что со мной не так? Странное состояние, как будто сознание раздваивается. Пожалуй, пора баеньки. Столько впечатлений за последние дни, что можно тронуться умом. Поворачиваюсь к Казанскому собору, подспудно ожидая среди его зеленоватых от времени колонн подобного же свечения. Но там темно. Здесь вообще темнее, чем в будущем с его продвинутыми технологиями и ЛСД лампами.

Долго стою под душем, стараясь смыть все то липкое, что прикипело ко мне в том проклятом зале. Я изрядно пропотел и испачкался, пока бился с неизвестным врагом.

«Откуда я знаю, что он именно враг?»

Кто-то в нетерпении постучал в душевую, все забываю, что живу в общаге. Привык за годы обитания в отдельном коттедже к комфорту и уединению. Со временем испытываешь желание как можно меньше общаться с людьми. Пик нашей круговерти в кругу человеков проходит после сорока. А сколько на самом деле мне? Фыркаю и вылезаю из кабинки. В этой реальности двадцать, а в итоге… Вдруг мою настоящую память стерли, и я живу сотни лет? Как в том кино про Горца. Того тоже накачивали знанием и умением смерти убитых им «вечных». Но там нужно было срубить сопернику голову. Уже поверишь любым бредням.

«Но я ведь практически и с Чернышу башку. Да нет, это кино, сказка! Не может быть»

В комнате в этот раз были все её обитатели. Даже Леха лежал, уткнувшись в какую-то книгу. Не ужель благоверная выгнала? Сергей при моем появлении многозначительно хмыкнул, но промолчал. Андрей же, видимо, меня ждал, чтобы начать разговор о наболевшем. Наболело у него, но участвовать должны все.

— Ты где все пропадаешь, Ваня? Зазнобу нашел и с друзьями не делишься. Есть у нее подруги?

— Иди на фиг. Чего хотел?

— Так это, пацаны, нашел я тут неподалеку качалку. Там можно и балду побить.

— Что такое качалка? — первым отреагировал Леха.

— Штанги, гантели и прочие тяжести. Чтобы мышца росла.

Я честно не помнил, с какого года началось в Союзе движение культуризма. Вроде до падения занавеса еще далеко. Когда все увидели воочию Шварценеггера и других цивилизованных качков. Вот тогда точно по стране прокатится эпидемия культуризма. Я потом этих пацанов из спортзалов не раз встречал в бандитских группировках нового толка. Надутые стероидами пацаны в черных кожанках и черных джипах наводнили в перестроечные годы города и веси бывшей Империи.

— Я за.

Сергей глянул на меня искоса и буркнул:

— Надо сначала посмотреть.

Терехов не борец, занимался легкой атлетикой, ему по барабану все эти гири и гантели. Он просто за компанию согласен.

— Тогда со всех по-братски по пятерику в месяц. Стоп, это со студенческими скидками.

— Не хило, — пробормотал Леха, сильно пригорюнившись. С деньгами, насколько помню, у него было не ахти.

Жалобно прошу:

— Давайте завтра сходим? Башка болит, спасу нет! Братцы, есть у кого таблетка?

Видимо, вид у меня так себе. Сердобольный Сергей лезет в шкафчик и достает упаковку. У него мама, врач, он лучше нас в лекарственных средствах разбирается и может перевязать в случае чего. Проглотил таблетку, и меня тут же вырубило.

Сложный был вечер. Кто ж знал, что этот еще цветочки. И снилось в ту ночь всякое нехорошее. Утром лишь запомнилось — Ванька Маклаудов. Так меня во всяком случае звали Там. Так что же я на самом деле?

Глава 8 Трудности выбора

— Ваня!

Видимо, этот голос будет преследовать меня до самого окончания института. Ну чего ему не спится, проклятому жаворонку! После армяги я начал по достоинству ценить сон, как данную нам свыше вселенскую драгоценность. У нас на заставе не забалуешь. Если не в патруле, то все равно подъем в шесть. На маршруте и вовсе не до сна. Там спали урывками, да и в карауле таким же образом.

Подрываюсь с койки и лишь затем проклинаю сам на себя:

— Дурак, что ли, так подскакивать!

Но не повело, голова не закружилась. Самочувствие Ок! Привычки из старческого прошлого беречь себя на каждом шагу сказываются. Хе-хе! Но чьерт побери! Мое настоящее состояние вполне свежее не придумать, силушка богатырская так и рвется наружу. Как же это здорово! Особенно после смертельной схватки в чуждом мироздании. Именно так воспринимаю вчерашнее происшествие.

«Мортал комбат итить его за ногу!»

Но вслух ору на всю общагу:

— Вперед к победе коммунизма!

— Иван, ты куда сегодня гонишь?