Ленинград действует. Книга 2

В ночь на 12 мая, за полтора суток до моего приезда сюда, лейтенант Наум Пресс и политрук Иван Запашный со своей группой вышли из немецкого тыла, совершив четырехсуточный рейд вдоль немецких дорог, протянувшихся между деревнями Карбусель и Турышкино и между Малуксой и Пушечной горой. В составе группы были старшие сержанты

Иосиф Воронцов и Владимир Желнин, сержант Алексеи Семенков, Иван Зиновьев, рядовые бойцы Михаил Денисов, Николай Муравьев, Константин Голубев, Семен Обухшвец и Николай Мосолов. Вся группа, вместе с Прессом, состояла из одиннадцати человек.

– Пятого мая, – рассказывает Пресс, – я выехал па передний край Первой отдельной горнострелковой бригады для подготовки к переходу в тыл противника. Со мной были мои помощники Воронцов, сержант Иван Зиновьев и красноармеец Семен Обухшвец. Подготовку вели двое суток.

В этом году обстановка на переднем крае немцев значительно изменилась. Было время – линию фронта переходили где угодно. Теперь – оборона у противника густая, пройти трудно. Поэтому лазейку для перехода я решил искать в болоте Малуксинский мох. Зимой снеговая наша дорога и линия обороны проходили по западному берегу этого болота, теперь мы отошли за его восточный край. Прежде чем выбрать место для перехода, я долго наблюдал на болоте за насыщенностью артиллерийско-минометного огня немцев, за пулеметно-ружейным огнем, за ракетами, прислушивался к шумам. Установил, что справа и слева от меня опасности гораздо больше, а посередине, передо мной – затишье. Поэтому и выбрал для моей цели самую середину глубокого болота – это место немцы, видимо, считали непроходимым.

Вернулся в штаб горнострелковой бригады, вызвал по телефону своих разведчиков. С ними приехали капитаны Ибрагимов, Григорьев и командир второй роты старший лейтенант Кит Николаевич Черепивский. Собрались мы все в штабе горнострелковой бригады, а вечером 7 мая группа отправилась к переднему краю для перехода в тыл. 8 мая, вечером, вышли к болоту, до переднего края капитан Ибрагимов и старший лейтенант Черепивский сопровождали группу. Там они попрощались с нами.

Мы двинулись. Одеты были в шинели, а следовало бы одеться в куртки. Некоторые из нас шли в порванных сапогах, даже в ботинках, и это, конечно, неправильно. Люди все шли хорошие – и всегда люди хорошие, все всегда зависит or командира: если он не боится, то и люди идут! А в шинелях шли – на основании приказа о сдаче зимнего обмундирования. Но шапки теплые были. Вооружены: десять автоматов и одна бесшумка, у всех гранаты – по три ручных малых и по одной противотанковой. У меня парабеллум и у старшего сержанта Воронцова, моего помощника, сухари, сахар. У меня и у политрука Запашного – масло. Индивидуальные пакеты – у всех. Патроны – по два диска. Семь компасов, четыре карты. Водки не было – нет приказа.

Вышли мы ночью из болота Малуксинский мох на немецкий передний край, дошли до дороги. На дороге – две подводы с ящиками, три лошади цугом: одна впереди, две парой – сзади. На подводах – немцы. Пропустили мы их, метрах в тридцати от нас. Дальше, за дорогой – еще одна дорога, а по ней – еще две подводы с ящиками. Пропустили. Немцы шумно разговаривали. Немцы вообще по одному на подводах не ездят, всегда по два-три человека. Боятся. Они даже оправляться от места работы или от блиндажа не отходят, – тут же. Ходят – свистят, поют: наша земля пятки им жжет!

За второй дорогой – оборонительные сооружения, без людей. Завал метров пятьсот, проволочное заграждение. Траншеи, дзоты, блиндажи и котлованы для установки артиллерии. Но – пусто и тихо: людей нет. Прошли мы полкилометра, залезая в воду по грудь, вода холодная, как иголками колет! Когда выходим, становишься на колени, поднимаешь ногу высоко и выливаешь воду из сапога.

С рассветом остановились в лесу, разожгли костер. Надо уметь раскладывать: нужны сухие ветки, но не гнилые и помельче; будет гореть хорошо и не будет дыма, днем за тридцать метров не видно огня в лесу, огонь сливается с дневным светом, а дыма почти совсем нет… Разделись, обсушились, выставив двух часовых, они сменялись через каждые тридцать минут. Сварили в котелках суп, кашу, поели и легли спать до вечера. Слышали только шум на дороге – машины, подводы. Вечером, когда двинулись в путь услышали сигналы отбоя.