Ленинград действует. Книга 2

Лабиринт пустых ночных улиц, перекрестки, повороты и – снова шоссе и проплывающие во мраке деревни. В двенадцати километрах от переднего края, в деревни Хабои, колонна остановилась: здесь со своим штабом поджидал батарейцев командир полка.

– Ну вот, батенька мой, – сняв очки, сказал в избе склоненному над картой Платову суховатый подполковник Зенгбуш, – утром поедешь дальше. И чтоб ты сбил десять самолетов и не возвращался, пока не собьешь их. Понял?

– Есть, товарищ подполковник, постараюсь оправдать доверие! – скороговоркой ответил Платов.

Он всегда был в речах, так же как и в движениях, быстр. Уж такой у него характер, за что бы ни взялся, все делать скорее, скорее!

И утром, торопясь выезжать, он хотел ограничить завтрак сухим пайком. Но тут объявилась курносая чернобровая девушка:

– Разрешите, я помогу вашему повару?

Оказалось, что колхозники этой деревни наволокли сюда к утру свои котлы да посуду, и некий бородач выступил с торжественной речью:

– Все для победы над врагом! Кушайте, дорогие бойцы! Наташка моя – повариха важная! А потом – побольше убивайте фашистов, чтобы не летали они над советской землей!

Наташа так быстро и так вкусно сготовила пищу, что Платову возражать не пришлось. А когда колонна трогалась в дальнейший путь, Наташа при всех батарейцах, ничуть никого не стесняясь, подбежала к серьезному Серпикову и поцеловала его прямо в губы. Отскочила, засмеялась и, крикнув: «Чтоб хорошо воевали!», убежала в избу. Строгое лицо Серпикова расплылось в улыбке, темно-голубые глаза стали вдруг мальчишески озорными. Серпиков вспомнил, что ведь он, собственно говоря, комиссар батареи, и если все по его примеру…

– Вот шалая! – прервал он свою мысль, но улыбка никак не сходила с его простодушного лица.

– Смотрите, товарищ лейтенант! Мы об этой ясноглазой молодочке вашей жинке напишем! – шутливо пригрозил командир орудия Байшир.

Улыбка исчезла. Серпиков насупился. Его жена Настасья Тимофеевна осталась в оккупированной немцами области. Уже больше года не знал он о ней ничего.

– Поехали! – сурово сказал лейтенант. – Заводи моторы!

Передний край

С каждым километром дороги близость переднего края ощущалась все явственней. Грохот орудий усиливался, минометы оглашали лес неким металлическим харканьем. Но что это была за дорога! Ее еще только прокладывали в чаще леса саперы. Бревна стланей разъезжались, свежие ветки ельника под колесами машин тонули в болотной грязи. Встречный транспорт, старательно пропуская шедшую на передний край батарею, сворачивал, рискуя перевалиться в болото. Никто, однако, не негодовал, не ругался. Все понимали: надо! И шоферы встречных машин, не жалея ни сапог своих, ни захлестываемых грязью шинелей, выскакивали на подмогу артиллеристам, вместе с ними протаскивали пушки через ямы и рытвины. Колонну вел Серпиков, потому что Платов с двумя командирами других батарей уехал далеко вперед, чтобы заблаговременно выбрать огневые позиции. Но вот батарейцы увидели его на свежесрубленном мостике у застрявшего здесь гусеничного трактора. Колонна остановилась.

– Ну как? – спросил Серпиков. – Выбрал! – обрезал Платов.

– А чего сердишься?

– Место больно поганое. Пни… Повозимся!

И оба разом глянули вверх. Вылетев из-под солнца, стайка самолетов, кружась, с воем моторов взмывая под белые облака, ныряя, затарахтела пулеметами. Маленький И-16, бесстрашно атакуя четверку «мессершмиттов», стремившихся спикировать на дорогу, вертелся среди них вьюном. Неуклюже качнулся, сделал попытку выровняться, но штопором пошел к распростертым внизу лесам…

– Сволочи! Сбили! Упал! – потряс кулаками Платов и сразу умолк: неведомо откуда взявшийся «лаг» ворвался в строй «мессершмиттов», сшиб головного, тот вспыхнул, прочертил в голубизне небес черную дымовую дугу; три остальных бросились наутек. «Лаг» гнался за ними, пока все не исчезли за горизонтом…

– Товарищ старший лейтенант! Это никак и есть вы?

Платов обернулся. Перед ним стоял выбравшийся из леса загорелый усатый боец.

– Я… А вы кто такой? Э, да, кажись, Петров? Третьим номером под Лугой у меня был?

– Точно! Я самый! – расцвел в улыбке боец. – Где свидеться-то через годик, товарищ старший лейтенант, довелось!

И пока грузный трактор пыхтел на мостике, а колонна ждала пути, два старых соратника вспомнили многое… Радостную дату 10 июля прошлого года, когда та, прежняя батарея Платова сбила за день три «юнкерса», а три фашиста из их экипажей попали к нам в плен. И другую, трагическую, 10 августа, когда окруженный врагами Платов плакал, разбивая по неумолимому приказу свою последнюю пушку. А вражеские самолеты, издеваясь над беспомощными зенитчиками, с высоты двадцати метров штурмовали отступавших красноармейцев. И потом не было ни связи, ни продуктов; питались ягодами. Десять суток выходили из жутких болот пешком…

– Весь год, товарищ старший лейтенант, я им мщу за это! – повел бровями Петров. – В гвардии нынче я!