Ленинград действует. Книга 2

Всеволод сегодня читает стихи – о Крыме, об Арагве, Щеглов и я слушаем. День – тихий, только утром была канонада, немцы били куда-то неподалеку, чувствовалось, как земля словно бы толкала избу, раскатывался гул. Потом били наши орудия, отвечая. Приходил из политотдела майор Данилевский, он мне нравится: умный, культурный, сосредоточенный, мыслящий. Я с ним выбрался на луговину, сидел на прошлогодней траве под солнцем – впервые этой весной. Мы говорили о Ленинграде, я рассказывал о вчерашнем пленуме ленинградского Союза писателей, там в числе других выступали Всеволод Вишневский и Александр Фадеев, и об оперетте «Сильва» в постановке Ленинградской музыкальной комедии, и о том, что завтра «а ленинградском стадионе «Динамо» состоится футбольный матч. Все это, кстати, лишний раз подтверждает, что Ленинград ожил. И еще говорили мы о войне, о том, что делается и чего не делается на участке 8-й армии, о затянувшемся здесь затишье, о людях, с которыми мы общаемся…

Назначенный на днях дежурным по гарнизону Данилевский, расхаживая ночью с фонариком, нарвался на несколько неприятных сцен.

Ни я, ни Данилевский не можем понять людей, в которых водка и цинически-пошлые развлечения способны затмить тревогу о Ленинграде. Дешевый и жалкий способ уходить от мыслей о том великом и трагическом, что происходит сейчас, от раздумий о долге своем!..

А ведь люди, о которых я говорю, – два-три как будто интеллигентных сотрудника редакции, пусть молодые, но командиры Красной Армии. Действующей! Призванной защищать Лепит рад!

Не надо быть ханжой, не надо проповедовать аскетизм во что бы то ни стало, не следует считать, что живой человек должен накладывать на себя схиму потому, что в этот миг умирают под пулями врага и от голода, принесенного врагом, тысячи других. Но только бездушный чурбан, ничевок может в настоящее время не болеть душой о Родине, быть обывателем и мещанином.

Коллектив газеты в основном состоит из хороших, деловых журналистов. Но поведение тех, которых здесь попросту называют «шпаной», способно испортить репутацию всей редакции. В этом мнении со мною согласны начальник политотдела армии бригадный комиссар Панков и его заместитель старший батальонный комиссар Глушанков, которые, интересуясь моими впечатлениями о Ленинграде, пригласили меня сегодня к себе на чаепитие. Шел откровенный разговор о человеческих и деловых качествах лучших и худших людей здесь, во втором эшелоне армии, и о том, какой должна быть воспитательная работа.

Вечер

На вечере армейской газеты «Ленинский путь», посвященном Дню печати и награждению части сотрудников медалями, редактор старший батальонный комиссар Гричук делал пространный доклад.

В своем докладе Гричук отмечал заслуги газеты «Ленинский путь» и некоторых ее сотрудников. Говорил о храбрости старшего политрука Сырцова, который ходил по тылам врага с лыжниками, чтобы дать материал в газету. Еще в начале войны Сырцов вместе с поэтом Бершадским под пулями лазил за «материалом» по передовым позициям, где еще кипел бой. Выступая от имени политотдела армии, бригадный комиссар Панков также упоминал о хорошей работе старших политруков Сырцова, Хренкова, батальонного комиссара Воронина и некоторых других сотрудников газеты. Говорилось и о недостатках газеты, о том, что она плохо освещает действия одиночного бойца, плохо показывает действия мелких подразделений, о том, что не научилась работать с военкорами – их недостаточно, среди них попадаются случайные люди…

Из доклада Гричука я выделяю только следующие, записанные мною слова о начале снайперского движения:

«… Отдельные снайперы (их тогда еще называли «охотники», «истребители кукушек» и пр.) были в частях с начала войны. Кое-где делались попытки както организовать этих охотников. Но только в ноябре сорок первого года снайперскому движению было придано первостепенное значение. 15 ноября 1941 года в газете «Ленинский путь» появилась полоса: «Ни пощады, ни жалости – смерть!» – о снайперах-истребителях Галиченкове и Вежливцеве. Речь шла о том, что каждый боец должен быть «пятидесятником», то есть должен истребить не меньше пятидесяти гитлеровцев. Военный совет и политотдел 8-й армии ввели Доску почета снайперов-истребителей.

В армии одним из первых лучших снайперов оказался Пчелинцев. В том подразделении, где он был, политотдел организовал совещание, газета распространила обращение ко всем истребителям, а затем предложила свои страницы для их переклички».

Майский снег

6 мая. 10 часов утра. Поляны