Ленинград действует. Книга 3

«Точно ли, Скотки, помните, что приказы об убийствах были за подписью Ремлингера?» — «Приказы, которые приходили от Ремлингера, были подписаны Бушем и (второй фамилии я не записал. — П. Л.)…» — «А Ремлингером?» — «Я не знаю, кем были подписаны, но приходили и выполнялись». — «Уточните содержание!» — говорит Ремлингер. «Шапка: приказ Ремлингера — об эвакуации города Пскова. Содержание: скот и население уводить. При отказе населения — расстрел. Читал приказ капитан Нойман, командир роты».

Прокурор спрашивает: «Дюре, вы подтверждаете?»

Дюре отвечает: «Приказы были прочитаны, и нам было сказано, что они подписаны Ремлингером…»

Допрос Герера

Направленный на Восточный фронт, Герер прибыл на станцию Любань в феврале 1943 года. До 1 марта 1944 года был на Волховском фронте. В этот день был арестован и 3 марта осужден военно-полевым судом на четыре года военно-полевой тюрьмы. До 15 января 1944 года занимался на строительных работах, с лопатой в руках, а 15 января вместе с группой, в которой состоял, был вооружен. Были приданы кавалерийскому полку «Норд». В задачу входила эвакуация местного населения в тюрьму, конфискация их имущества и скота. Был приказ…

Так показывает Герер в начале допроса.

«Чей приказ был?» — «Коменданта города Пскова». — «Фамилия?» — «Ремлингер. Должны были нести охранную службу в районе железной дороги, собрать все население и отправить его в Славковичи». — «А если не пожелают?» — «Было сказано, что население такое расстреливать».

Признает: лично в районе Славковичей расстрелял шестьдесят человек.

По залу прошел шорох, когда Герер спокойно сделал это признание.

Привожу фразы Герера:

«…То, что не могло передвигаться, было расстреляно… Детей было меньше, в основном старики и женщины… Расстреливали большей частью из пулеметов…» И добавляет: «Выполняя приказы, сознавал, что это — преступные приказы, но не мог их не выполнять, так как иначе сам был бы расстрелян…»

«И выполняли охотно? С удовольствием?» — «Нет, без удовольствия!» — «Сколько лично вами всего подожжено домов?» — «Наша рота участвовала в очистке леса, и единственная деревня — это Мочково». — «Сколько лично уничтожили людей?» — «Шестьдесят». — «На предварительном следствии говорили, что больше ста. Какие показания правильны?» — «Это было общее число всей роты — сто пятьдесят». — «Но на предварительном следствии вы говорили, что более ста лично!» — произносит прокурор и читает выдержку из дела. «Это правильно. Потому что по дороге туда я расстрелял шестьдесят человек, по дороге обратно — двадцать, ну и вообще…»

О деревне Мочково Герер говорит:

«Там участвовало несколько рот вместе с кавалерийским полком!»

Рассказывает подробности о злодеяниях и добавляет, что, перед тем как они были совершены, командир полка принц Альвах читал приказ Ремлингера.

Ремлингер тянет руку и, отрицая, что подписывал приказы, говорит: «Здесь психопаты рассказывают романы». Сами подсудимые иронически усмехаются.

Зоненфельд сверлит Ремлингера глазами.

Продолжая допрос Герера, суд устанавливает, что в четырнадцати карательных операциях, проведенных в районе Славковичи, Герер лично убил около ста мирных советских граждан — стариков, женщин, детей. Затем, в середине 1944 года, переведенный во второй батальон «особого назначения», в роту, которой командовал Штрюфинг, Герер продолжал свою, такого же рода, «работу».

Объявляется дневной перерыв.

«Культурный» каратель

29 декабря. Допрос Зоненфельда

Мне разрешили просмотреть материалы предварительного следствия. Во время перерыва я перелистал страницы показаний Зоненфельда.

Зоненфельд был инженером-кораблестроителем, был интеллигентом, гуманным человеком, любившим искусство и литературу Германии. Настроенный романтически, мечтал совершить заграничное плавание на одном из построенных при его участии торговых кораблей. Но в его биографии было что-то не нравившееся гестапо. За границу его не пускали. Когда он стал усиленно просить, чтоб его пустили, ему предложили «оказать услугу» гестапо с тем, что если он выполнит то, что ему предложат, то разрешение на заграничное плавание он получит. Он согласился. Его подсадили в камеру к Тельману (в 1936 году), от которого он должен был, став провокатором, кое-что выведать.

Это ему удалось. И тогда он получил заграничное плавание. Но, плавая на корабле, испытывая угрызения совести, он решил, что больше выполнять провокаторские задания не будет. После возвращения из плавания его снова стали тягать в гестапо. Он отказался от новых сделанных ему предложений.

Гестапо настаивало. Он был посажен в тюрьму в Торгау, начальником которой был полковник Ремлингер (этот самый, сидящий теперь на скамье подсудимых вместе с ним)… Что было дальше, я пока не успел прочитать.