Ленинград действует. Книга 3

А Лысенко толково рассказал о действиях своей роты в бою 10 мая. Рота отличилась, сражалась храбро, многие награждены орденами. Сам Лысенко — орденом Красной Звезды.

Все больше подробностей узнаю я об этом бое, но правильное представление о нем получу, только когда поговорю с Арсеньевым и с другими старшими офицерами полка.

Рассказ о Петрозаводске

27 мая. Утро. КП полка

Всю ночь до половины седьмого утра я беседовал с Арсеньевым. О чем только не говорили!

Арсеньев мыслит широко, разговаривать с ним приятно и поучительно.

Особенно интересен для меня был рассказ о Петрозаводске, который был занят противником в ночь на 1 октября 1941 года. В эту ночь по специальному заданию Арсеньев с группой бойцов взорвал все объекты города, какие могли быть использованы врагом. Арсеньев, прорвавшийся 2 октября со всей группой к нашим войскам, был за эту операцию награжден орденом Красного Знамени. Вот главное из того, что рассказал Арсеньев.

«…При отходе мы по приказу командования сжигали и уничтожали все имеющие военное значение объекты. Строя оборону после тяжелых июльских боев, батальон получил приказ Военного совета армии прибыть в Петрозаводск. В батальоне из тысячи четырехсот человек к этому времени оставалось тысяча сто человек. Погрузились на станции Лахден-Похья и 2 августа прибыли на станцию Эйсоэло, что за Петрозаводском. В районе Сям-озера, Вагод-озера, Шугод-озера, Крошн-озера, Под-озера под руководством батальона у нас работало двенадцать тысяч человек гражданского населения, создали очень крепкую оборону, а в районе Вагод-озера и до самого Петрозаводска мы одновременно строили и воевали.

Когда двадцать пятого сентября сорок первого года стал вопрос о том, что придется сдавать Петрозаводск, меня вызвали начальник инженерного отдела Седьмой армии полковник Матвиенко и комиссар отдела полковой комиссар Миронов. Сообщили, что Военный совет Седьмой армии, по решению партии и правительства, возлагает на меня большую и ответственную задачу взорвать важнейшие объекты города Петрозаводска. В мое распоряжение предоставляется семьдесят бойцов с командирами.

Я попросил разрешения приступить немедленно к подготовке объектов для их уничтожения. Двадцать седьмого сентября я лично объехал все эти объекты с командиром роты лейтенантом Симоновым, произвел расчеты: сколько потребуется взрывчатых веществ, чтобы взорвать важнейшие механизмы и отделы.

Уничтожению подлежали: шесть электростанций, городской водопровод, фидерная и аккумуляторная станции, отдельные цеха Онежского завода, тюрьма, главный почтамт, ликеро-водочный завод, типография Анохина, опытная фабрика, холодильник, десять мостов, все три бани и многое другое… Мы сожгли пристань, гостиницу, Кировский мост, плотину… Произвести же полное разрушение я не мог, так как имел всего семь тонн восемьсот килограммов взрывчатых веществ. Поэтому взрывал только важнейшие станки и машины, все только самое главное.

Когда я заложил все взрывчатые вещества, то тридцать пять человек своей группы с инструментом отправил из города, считая, что с остальными я справлюсь и если погибну, то погибнет нас меньше.

В двадцать ноль-ноль тридцатого сентября через Кировский мост прошли остатки нашей артиллерии, по направлению к Соломенное, часть же пехоты сто двадцатого стрелкового полка еще была на окраине города, вела бой. В двадцать два тридцать от вокзала прошла последняя группа заграждения — войск пограничников. В двадцать три часа десять минут за Петрозаводском шоссе (в направлении Кондопога — Пряжа) было перерезано финнами и немцами. Мне пришлось изменить маршрут отхода, и в двадцать три тридцать я поехал на «пикапе» и со мной младший политрук, ныне гвардии старший лейтенант Купряхин — секретарь комсомольского бюро батальона, — предупредить старших других групп о том, что изменяется маршрут отхода.

В пути у Первомайского моста я был обстрелян двумя десятками автоматчиков. Шофер был ранен, я перехватил руль (управляю хорошо), затормозил у канавы, потушил свет. Ночь была темная, «пикап» у меня был заминирован. Я открыл дверь, сказал шепотом Купряхину, чтобы он взял раненого шофера и с ним отполз по канаве. А сам зажег зажигательную трубку, бикфордов шнур (шестьдесят килограммов взрывчатки было расставлено кругом и в машине). Выскочил и пополз по канаве. Автоматчики продолжали стрелять. Они решили атаковать «пикап». Когда они бросились к «пикапу», он взорвался и все они были разнесены. Мы перевязали шофера, он мог идти, дошли до первой группы наших хлопцев, я предупредил их о пути отхода и направился предупредить другие группы. В два часа ноль минут первого октября через Кировский мост прошли последние подразделения пехоты, а в два ноль-ноль к мосту подошли три финских танка. Они вели огонь, но зайти на мост боялись, чувствуя, что он заминирован. Прождав еще минут сорок, я дал команду взорвать весь мост, а затем пустил красную ракету. Это было сигналом к началу уничтожения последних объектов. В Петрозаводске уже были немецко-финские войска.